Константин Поповский - Моше и его тень. Пьесы для чтения

Анна( неуверенно ): Вы это о своих родителях говорите?

Этингоф: Я это о своих родителях говорю… О своих родителях, которые сожрали моего Дохлика, а теперь ползают под землей, как кроты, вместо того, чтобы лежать себе тихо на Востряковском кладбище… Вы послушайте, послушайте… ( Глядя в пол и прислушиваясь, негромко ). Иногда я чувствую, как они кружат возле дома и все никак не могут угомониться или бьются головой об асфальт, потому что им, видите ли, не хватает воздуха… А зачем им воздух, если все они умерли пятьдесят лет назад? ( Стучит ногой по полу ). Ну что вы опять расшумелись, землеройки?

Анна( в ужасе ): Это ваши родители ползают?

Этингоф: А чьи же еще, по-вашему?.. Мои. ( Негромко ). Глупые, глупые чревоугодники. Съели моего Дохлика, а теперь ползают туда-обратно, как будто нет какого-нибудь другого занятия, да к тому же совершенно не соблюдают при этом технику безопасности… Я говорю – папа, ведь ты же можешь свалиться в какую-нибудь канализационную трубу, и тогда тебя унесет отсюда за тридевять земель, пока ты не окажешься в каком-нибудь Тихом океане, который найдешь ни на всякой карте… Но куда там! Разве они меня слушают? ( С остервенением стучит ногой по полу ) Глупые, глупые родители!.. Если бы они меня хотя бы иногда слушались, то, может быть, все было бы иначе!..

Анна: Вы хотите сказать, что они – здесь?.. Здесь?.. Прямо тут, под нами? ( Негромко стучит ногой по полу ).

Этингоф: А где же им, по-вашему, еще быть, если ни с родным сыном?.. В конце концов, это же мои родители. Ползают за мной, как кроты. Прячутся. Подкрадываются. Подслушивают. Ночью я слышу, как они разговаривают там, под землей и все никак не могут решить, кто из них виноват, что я вырос таким неудачником. ( Кричит и стучит в пол ). Что?.. Что?.. Что?.. Господи, ну что вам еще от меня надо!

Анна( глядя в пол ): Мне кажется, еще немного и я сама начну с ними разговаривать…

Этингоф: Глупые землеройки!.. Они, видите ли, беспокоятся, что я могу забыть принять лекарство. Почему-то все в этом городе озабочены тем, что я могу пропустить время приема лекарств, как будто это грозит миру неисчислимыми бедствиями…( Глухо ). Чертовы лицемеры. ( Подходит к шкафчику и вновь достает оттуда бутылку вина, разливая ). Надеюсь, вы присоединитесь ко мне, милая Анна?.. Если пришло время принять лекарство, то мы, конечно, не станем нарушать режим и огорчать наших близких.

Анна( смущена ): Спасибо… Я присоединюсь…

Этингоф: Вот и прекрасно. ( Наливает ). Ваше здоровье. ( Подняв стакан, быстро пьет ).

Анна: Ваше здоровье. ( Пьет ).

Короткая пауза.

Этингоф( поставив стакан на стол, тоскуя, в пол ): Ну, что вам еще от меня надо, землеройки?.. Разве вы не видите, что я принял прекрасное лекарство и готов принимать его до гробовой крышки, если только вы оставите меня, наконец, в покое!.. ( Кричит ). И не надо больше говорить мне, что я должен делать, потому что я сам прекрасно знаю это без всех ваших идиотских советов!..

Анна( неожиданно громко кричит и топает ногами ): Да! Не надо! Он сам прекрасно знает, что ему делать!

Этингоф: Что такое?.. Зачем вы кричите на моих родителей?.. Разве вас кто-нибудь просил?

Анна: Я думала, что может так будет лучше.

Этингоф: И совсем не лучше. Потому что стоит им только узнать, что ко мне приходила симпатичная барышня с талией и длинными ногами, как они будут обсуждать это всю ночь, пока не переругаются или не подерутся. ( Кричит и с остервенением бьет ногой в пол ). Черт! Черт!.. Черт!.. ( В сторону кладовки ). Ну, неужели нельзя было придумать что-нибудь поостроумней! ( Кажется, в изнеможении, опускается в кресло, откинув назад голову ).

Анна( в растерянности ): Вы не волнуйтесь, не волнуйтесь…

Пауза .

Этингоф( глухо и негромко, со вздохом ): Однажды, много лет назад, мне приснился луг полный цветов и бабочек… Впрочем, это было так давно, что я уже не уверен, было ли это на самом деле.

Анна: Как интересно!.. И со мной тоже, представьте, случилась однажды ужасная история. Я взяла и упала прямо в лифте. И при этом – ни с того ни с сего. Просто стояла, а потом упала, и это было просто ужасно. Везде была грязь, потому что была осень, лифт стоял между этажами, а я лежала и думала о том, какая все-таки я великая грешница, раз со мной случился такой несусветный кошмар…