Василий Ливанов - Мой любимый клоун

Роман.Нравится? Это подарок!

Синицын (заглядывая в шкаф). А накурил-то!

Роман.Кончай там слезу пускать, а то я возгоржусь. А я тут ни при чем, честное слово.

Синицын.Ромашка…

Роман.Я тут ни при чем. Это все Димдимыч. Просто мне не спалось после твоего посещения, и я ни свет ни заря поехал к Димдимычу. Димдимыч ничуть не удивился моему раннему появлению, а когда я ему все свои сомнения выложил, он потребовал у жены свой парадный пиджак с боевыми орденами и медалями и повез меня в Управление госцирков. Там произошел неприятный разговор. В общем, смысл его заключается в том, что артист Роман Самоновский — безответственный гражданин, который хочет сорвать зарубежные гастроли советского цирка.

Синицын.А что Димдимыч?

Роман.Я Димдимыча таким никогда не видел. Вот тебе и говорящая статуя! Я даже испугался, честное слово. И по-моему, все там малость струхнули. Димдимыч побелел, рубанул кулачищем по столу, так что подпрыгнули все, какие там есть, телефоны, и страшным голосом, каким, наверное, командовал: «Батальон, в атаку, за мной!» — закричал, что не позволит извращать честный поступок советского артиста. «Любой ценой, — кричит, — хотите галочку поставить, а того не понимаете, что топчете дружбу двух наших артистов, ломаете их партнерство, нужное для советского цирка, для наших зрителей».

А потом опустился на стул и тихо так говорит: «Если бы не святая дружба мужская, никаких этих гастролей сейчас бы не было, и цирка нашего не было, и нас с вами, товарищи дорогие… это понимать надо».

И все Димдимыча поняли. Созвонились, посовещались и решили, что гастрольная программа и так блестящая, и без коверного на этот раз можно обойтись.

Синицын.Ай да вы с Димдимычем!

Роман.Я расцеловал его от нас обоих в обе щеки и помчался домой к Алисе.

Синицын.А что Алиса сказала?

Роман.Погнала меня в магазин… А когда вернулся, хвалила так, будто я в космос слетал. Который час? Ну и здоровы мы трепаться. Мастера разговорного жанра. То-то я чувствую, у меня живот подвело.

Синицын.Я сейчас ужин сочиню… Мать Мария меня всем обеспечила. Молока свежего полный холодильник.

Роман.Теперь тебе, Птица, только кисельных берегов не хватает.

Синицын.Молочные реки, кисельные берега — с детства не люблю этот пейзаж. Представляешь, ноги в киселе вязнут, приходишь к речке, а она прокисла.

Роман.Молоко может быть можайское, а кисель из диетстоловой. Знаешь, сверху пленка такая толстая, резиновая, как батут. Слона выдержит.

Синицын.И ты по этому киселю скачешь верхом на сером волке. Беззубом, конечно.

Роман.Почему беззубом?

Синицын.У оптимистов все волки — беззубые.

Роман.А сам-то, а сам? Ты же в каждой лягушке подозреваешь прекрасную царевну. Ну, скажи, что я не прав.

Синицын.Буди Ваньку. Он целый день спит. И глаза у него пожелтели, как у кота.

Роман.Не беспокойся, Птица. Это он за меня отсыпается.

Синицын.Вот появился у меня сын Ванька, и я уже не тот Сергей Синицын, каким был раньше. Синицын плюс еще что-то. Только что это такое, я понять не могу. Только это не Ванька. Ванька сам по себе, я сам по себе. А вот то, что мы вместе, это и есть это что-то. Но что это такое?

Он мне говорит: я, говорит, когда вырасту большой, тоже буду клоуном. А я ему говорю, что он уже клоун. Мой любимый клоун.

Роман.А я?

Синицын.И ты, конечно!

Романидет в комнату.

Голос Романа.Ванька! Ванька-встанька!

Романвыскакивает из комнаты.

Роман.Птица! Он без сознания!

Синицыни Романбросаются в комнату.

Голос Синицына.Ванька, сыночек, ну скажи мне что-нибудь, Ванька… Роман, «неотложку»!

Свет на сцене гаснет. Когда сцена освещается, у двери в комнату стоит Соседка.

Голос Синицына (из комнаты). Поднимите ему голову повыше, так… так… дайте подушку. Ваня, Ванечка…

Голос врача.Расстегните ему пижаму. Дайте, я сам. Держите лампу повыше. Готовьте адреналин. Ну-ка, товарищ папа, не надо нам мешать, дорогой.

Пауза. Появляются Врачи Синицын.

Врач.Слушайте меня внимательно, товарищ папа. Мы забираем вашего мальчика в больницу. Ему необходимо сделать переливание крови, срочно.

Синицын.Да, переливание, я понимаю.