Борис Рабкин - Самая длинная ночь

Ч е б о т а р е в (смотря на часы) . Сейчас три часа семь минут. Московское радио начинает работать в пять по местному времени…

М а р и я. Осталось меньше двух часов.

П е т р о в. Этого больше чем достаточно для того, чтобы нас могли захватить каратели. Идемте!

Партизаны выходят в сени, оттуда проходят в горницу.

Тело Шукина перенесено на нары.

Е л е н а. Он мертв.

Ч е б о т а р е в. Как это произошло?

П е т р о в. Был в сенях… Слышу треск. Вхожу — нет рации. Я к двери. Он с потолка спрыгнул, преградил дорогу. Что было делать? Секунда дорога. Рация у немцев. Не хотел я его убивать…

М и х а л е в и ч. Не верю! На куски рви — не верю! Вы его сразу невзлюбили. Чересчур самостоятельный был. Говорил, что думал. Грубо говорил. Так это оттого, что душа у него за людей болела. Это же красивый человек был! Снаружи загрубел, а душа как песня! Душа человеческая! Разве такой может быть предателем?

П е т р о в. Чувства ваши понятны, потому слова не принимаю всерьез. Вот здесь он с потолка спрыгнул. Теперь ясно: Шукин выдал отряд карателям и под Олевкой. А что касается пленных… Вы еще ничего не знаете, Николай Иванович. Вы посылали за озеро искать самолет, поверили им. А за озером немцы. Свеколкина там убили. (Михалевичу.) Доложите результаты разведки.

М и х а л е в и ч (с трудом) . На Гнилое пройти не удалось. Дорога отрезана.

П е т р о в. У нас остается только один путь для отхода: по тропам на Барсуки. На большак выходить нельзя. Обоз придется спрятать в лесу. Ваше мнение, Николай Иванович?

Ч е б о т а р е в. Прежде чем высказать свое мнение, я хочу еще раз поговорить с пленными.

П е т р о в. Пустая трата времени. (Михалевичу.) Высылайте разведку.

Михалевич выходит.

Двадцать минут на сборы. Выступаем в три тридцать. (Выходит.)

Пауза. Партизаны уносят тело Шукина.

За стенами избы начинается движение. В горнице двое: Чеботарев и Елена.

Ч е б о т а р е в. Что теперь скажет моя совесть?

Е л е н а. Шукин не мог быть предателем.

Ч е б о т а р е в. Но если Шукин не предатель, то и немцы не эсэсовцы.

Е л е н а. Значит, не эсэсовцы.

Ч е б о т а р е в. Теперь я имею право идти на риск?

Е л е н а. Имеешь…

В сени входят П е т р о в и несколько вооруженных п а р т и з а н. Петров проходит в горницу, партизаны остаются в сенях, отпирают дверь во двор.

П а р т и з а н (пленным) . Выходи!

В сенях появляются М а р и я, В и л л и, А в г у с т.

Партизаны окружают их.

М а р и я. Куда нас ведут?

П а р т и з а н (недобро усмехнувшись) . На бал, фрау. Польку-бабочку плясать.

А в г у с т. Что он говорит?

М а р и я. Все в порядке, ребята. Еще один допрос. (Партизанам.) Я хочу говорить с комиссаром. (Делает движение к двери.)

П а р т и з а н. Назад!

М а р и я. Пропустите меня к комиссару! Я хочу сделать важное заявление!

Резко повернувшись, Чеботарев идет к двери.

П е т р о в (преграждает ему дорогу.) Не нужно, Николай Иванович. Прошу. Лишнее.

Ч е б о т а р е в (твердо) . Я буду с ними говорить.

П е т р о в (пристально смотрит ему в глаза) . Неужели… Да нет, не может быть… Все еще сомневаетесь?

Ч е б о т а р е в. Да. Теперь гораздо больше, чем прежде.

П е т р о в. И вы, Лена? Вы тоже?

Е л е н а. Да, Платон. Я тоже…

П е т р о в. Если немцы — не эсэсовцы, то и Шукин — не предатель, а я его… Значит, убийца?

Ч е б о т а р е в. Это решит трибунал. Если мы останемся живы…

Е л е н а. Он не виноват! Коля, он не виноват! Он думал, что выполняет свой долг!

П е т р о в (перебивает) . Погодите, Лена. В адвокатах не нуждаюсь. (Чеботареву.) Думаете, нагрешил Петров, а теперь хочет концы в воду? Подлецом не был никогда! Можете говорить с ними. (Отступает в сторону, пропуская Чеботарева к двери.) Только прошу: короче. Выступления не отсрочу ни на минуту.

Ч е б о т а р е в (открывает дверь в сени. Марии) . Входите.

М а р и я входит в горницу. Август, Вилли и партизаны-конвойные остаются в сенях, ждут.

Какое вы хотели сделать заявление?

М а р и я. Куда нас ведут?

Ч е б о т а р е в. Садитесь, Мария Гюнтер! Мы гораздо больше заинтересованы найти в вас друзей, чем расстрелять как врагов! Это вам ясно?

М а р и я. Я не обвиняю вас. Наверное, иногда легче расстрелять друзей, чем поверить им.

Ч е б о т а р е в. Я очень хочу вам верить! Очень! Но для этого нужны хоть какие-нибудь доказательства. Все говорит против вас.

М а р и я. Подождите до пяти. В пять будут доказательства. Больше я ни о чем не прошу. Подождите до пяти! Неужели это так трудно?