– Какой конфуз, – подумала я. Разве так встречают незнакомого человека, да еще такого высокого ранга? Но делать было нечего, коли уж он принял мой жест на свой счет. Он уже подошел и обменивался рукопожатиями с встречающими мужчинами. Пришел и мой черед вступать в разговор. Я автоматически переводила реплики собеседников, стараясь справиться со смущением.
– А Вы, милая фройляйн? Как зовут Вас? – прозвучал мягкий баритон, и его голубые глаза заглянули мне прямо в душу.
– Меня зовут Лена Свиридова! Я – заведующая отделом по работе с иностранными партнерами компании «Интерстройсервис» и Ваш переводчик, в одном лице. Звучало громко. Для тех, кто не знал, что мой отдел состоит из одного человека – меня. Я была и начальник, и сама себе подчиненный. О причине такой скудости штата моего отдела я узнала намного позже. Наше знакомство мы скрепили рукопожатием. Моя узкая ладошка утонула в его крепкой руке. Мягкая, ухоженная кожа, пожатие довольно сильное, но деликатное. Это было приятно!
– Очень рад. Франц фон Штольц. Президент корпорации «фон Штольц и К». Какое безупречное произношение! Я сразу обратил на это внимание. Где Вы учились? В Германии? Наверное, жили с родителями в советское время в каком-нибудь из гарнизонов и учились в немецкой школе? Так? – его голос и взгляд выражали явную заинтересованность.
– Нет, не так. Училась действительно в немецкой школе. Только не в Германии, а в специализированной школе в нашем городе, изучала немецкий с первого класса. А затем факультет иностранных языков в нашем же педагогическом институте. Была в Германии всего один раз, в туристической поездке после первого курса. А больше, как ни стремилась, не довелось. Много где побывала, а вот в Германии больше не была. Так что, заранее прошу простить мой плохой немецкий, если что-то будет не так, – добавила я, слегка блефуя и отлично понимая, что такие слова попадают точно в цель, вызывая у собеседника желание, заранее простить тебе все твои ошибки, взять тебя под свое крыло и оберегать от всех возможных неприятностей.
– Что за ложная скромность?! Вы говорите на прекрасном немецком языке. Однако! Не ожидал встретить здесь такой уровень! Многие столичные переводчики, имея ежедневную практику, не могут похвастать таким произношением. Ну да, посмотрим. Вы ведь будете работать с нами? – спросил он.
В этот момент я взглянула на него, и мне показалось, что, если я скажу «нет», то он скажет, что немедленно улетает назад и ни с кем, кроме меня работать не будет. Но, слава богу, до этого не дошло. В разговор вступил Николай Степанович. Из нашей беседы он не понял ровным счетом ничего и посчитал своим долгом представить меня. Мне пришлось переводить, дабы не нарушать деловой этикет.
– А это наша Леночка! – произнес он тоном сытого кота и погладил меня по спине. – Так сказать, мой переводчик и незаменимый помощник. Будет работать с Вами все дни пребывания. Решит все вопросы и выполнит любые просьбы.
Он, казалось, забыл свою руку на моей спине и продолжал поглаживать меня. Я внутренне напряглась и сделала едва заметное движение в сторону, стараясь избавиться от присутствия чужой руки на моей спине. Но он, продолжая разговор, вернул свою руку на прежнее место. Это движение не ускользнуло от фон Штольца. Я заметила, как слегка дрогнула его бровь. НикСтеп, вроде бы ненароком, сразу давал понять, что и кому принадлежит. Намек был ясен: «Смотреть – смотрите, но руками без моего согласия не трогать!» Ощущение в этот момент было такое, что меня раздели и выставили на всеобщее обозрение! Мерзость! Выручил губернатор, позвав меня. Нужна была помощь в разговоре с банкирами. Я присоединилась к ним. Внутри все клокотало от злости, но работа есть работа. В таких ситуациях метать молнии не принято.
А дальше все завертелось по уже давно известному сценарию: машины, гостиница, расселение, отдых гостей перед банкетом. А для меня самая беготня. Все проверить еще раз, чтобы было, как по маслу. НикСтеп промахов не прощал, и было очень благоразумно, не давать ему повода для гнева. Гневался он довольно часто и страшно. Орал громовым голосом, не стеснялся в выражениях. А после подобного унижения следовали еще и материальные штрафные санкции. Как правило, жалости он не знал. Зато, все четко знали, кто и что должен делать. Если НикСтеп бывал не в настроении, по офису летел неслышный сигнал: «Ховайся, кто может!». И ховались (прятались)! Под раздачу попадать было опасно. Хотя, это были мои наблюдения со стороны. За все время работы я в такую переделку еще ни разу не попадала. Со мной он бывал неизменно приветлив.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу