Роман Солнцев - Повести и рассказы

Ухожу на чистую пенсию. Пусть охраняют другие. Пусть подбирают кадры другие. А я, если бы был генеральным прокурором, посадил бы сейчас всю Россию, кроме бедных старух и стариков, да, может, еще врачей-учителей, за воровство, по статье сто пятьдесят восьмая, часть вторая, пункт «б» — за неоднократные деяния…

— Перестань, — ласково отозвался долговязый Александр Александрович и обнял его за плечи.

Иван Федорович сел к ним поближе и поник головой. И я увидел на его сверкающей лысой макушке кривой розовый шрам. Видно, когда-то голова была пробита… но выжил человек…

Через пять лет тетя Аля пригласила меня на семидесятилетие дяди Саши. Он перенес инсульт и, кажется, выкарабкивается.

«Приезжай, — писала тетя Аля. — Он часто о тебе вспоминает. Как вы из воздушной винтовки в тире стреляли, изумляя девочек».

Но приехать вовремя у меня не получилось. Прилетел я через полгода, когда дядю Сашу уже похоронили.

По небу неслись бурые тучи, полные снега. Постоял я рядом с тетей Алей на кладбище, тупо глядя на красную жестяную звезду над могилкой.

— Он просил никаких фотографий и никакого каменного памятника. Чтобы как у всех фронтовиков того времени.

Тетя Аля рассказала, что на семидесятилетии был, наконец, Булат, и дочери явились с мужьями.

Довольный дядя Саша покрикивал на своих зятьков, заставил поднимать двухпудовую гирю, — и чтобы непременно с неподвижным лицом.

— Жили бы в деревне — дрова бы принудил пилить, — смеялась тетя Аля.

Она вспомнила, как, оставшись без работы, неугомонный ее муж томился от скуки. Когда дети уехали, играл с утра до вечера с мужиками из соседних подъездов во дворе в домино. Щелк да щелк! «Рыба! Ура!..»

— Я вышла, стала его упрекать… с кем сидишь? Тут одни пьянчушки! А он разозлился… схватил двумя пальцами — большим и указательным — край стола и оскалился: «Хочешь, отщиплю — дам как кусочек хлеба.

Если моей пенсии мало. Только отстань!»

Потом дядю Сашу снова тряхнул инсульт. Он ослабел, не брился, оброс.

Внезапно о нем вспомнили сослуживцы мирного времени — строители и охранники, в газету хорошую статейку написали. А из редакции позвонили и попросили фотографию.

Тетя Аля быстро полистала семейный альбом, — увы, все фотографии оказались старые и мелкие. Тогда она настояла, чтобы мужа на дому сфотографировал хороший фотограф. А перед этим пригласила парикмахера Карла Ивановича из соседнего подъезда.

Тот, балагуря (рассказывал про своих многочисленных внучек), намылил старику лицо и махом — заодно — сбрил ему усы.

Когда юбиляр глянул в зеркало и увидел, что «ворошиловских усов» больше нет, он застонал:

— Что ты наделал, парень?! Я не буду без усов фотографироваться!

Тетя Аля воскликнула, пытаясь его развеселить:

— Господи, кто это?! Ты без усов такой молодой! Твои усы мне надоели, как мыши!.

— Что, что ты сказала?!

— Тише, тише… я пошутила…

— Я сказал, не буду без усов!

Карл Иванович, по кличке Карл Маркс, растерялся.

— Ну, давайте я вам приклею обратно… они подержатся…

— Что?! Что?! — зарычал, краснея, дядя Саша.

Тетя Аля миролюбиво предложила:

— Милый Шаех, ну, давай сажей намажу… помнишь, в юности в театр играли… ты мазался…

Дядя Саша в ответ на это предложение зарыдал, как ребенок.

— Нет! Без усов не буду!.. Не буду!..

— Хорошо, хорошо, багерем (дорогой), — согласилась тетя Аля и договорилась с фотографом, что он снимет ее мужа на фотокарточку через неделю. — У него быстро растет волос, — улыбнулась она. — А лишние я сама уберу.

— Вот это другое дело, — оттаял, наконец, и дядя Саша. Хрипло дыша, он закрыл глаза. — Подождем неделю. Когда-то в школе ждал больше…

В эту ночь тетя Аля вдруг проснулась в половине четвертого, подошла к мужу и, испуганная бледностью его лица, закричала:

— Шаех!.. милый мой!.. Ты умираешь?!

— Еще нет, — пробормотал ее муж. И ей даже почудилась тень усмешки на желтом лице.

— Держись! Мы будем жить! — воскликнула жена. — Тебе дать валерьянки?

Муж не ответил. Он смотрел в потолок, словно там видел что-то очень важное для него.

Там в горящей лампочке жужжал раскаленный волосок. Тетя Аля тоже внимательно посмотрела туда, а потом оглянулась на мужа и вдруг поняла, что он уже умер…

— Я упала на пол… — рассказывала тетя Аля. — Очнулась — было уже светло…

Повесив венок из живых цветов на звезду над могилкой дяди Саши, я вернулся в родные края, где еще жива, слава Богу, моя мать.