Иван Стаднюк - Сердце помнит. Плевелы зла. Ключи от неба. Горький хлеб истины. Рассказы, статьи

Отец однажды выследил «иволгу»…

Это была их последняя встреча в лесу, у Вариного дома. Андрей и Варя сидели на поросшем мохом стволе сваленной бурей сосны. Андрей говорил девушке, что он на целую зиму уйдет на заработки в Емецк, поднакопит там денег и купит избу. Потом придет к ее отцу просить Вариной руки.

Над их головами тихо шептались сосны, где-то в стороне лихо выстукивал, как телеграфным ключом, дятел. А Андрей и Варя ничего не замечали. Прижавшись плечом к плечу, они сидели так рядышком, счастливые своей близостью и грустные оттого, что предстоит разлука.

Вдруг сзади треснул сухой валежник. Андрей вскочил на ноги и увидел Порфирия Дегтяря с высоко занесенным в руке арапником. Андрей шагнул навстречу Вариному отцу — высокому мужику с рыжеватыми усами, с чуть тронутым оспой лицом. Ни тени страха или растерянности на румяном юном лице Андрея. Порфирий застыл на месте, рука его медленно опустилась. Варя стояла рядом с Андреем, побледневшая, притихшая.

— Варька, марш домой! — заорал отец.

Варя втянула голову в плечи, съежилась и медленно пошла по направлению к дому.

— Дядька Порфирий, — тихо промолвил Андрей, — рассказывали мне люди, как вы мать мою спасли у Гнилого озера от лютости отца. Всю жизнь буду вам это помнить… Спасите теперь меня… не отдавайте Варю Тимохе…

Тяжелым взглядом смотрел Порфирий на стройного, широкого в плечах, красивого лицом Андрея. Он понимал, как далеко пьянчуге Тимохе до этого честного, смелого, хотя и очень бедного парня-сироты.

— Это как же? — спросил наконец Порфирий.

— Отдайте за меня Варю.

Порфирий горько усмехнулся.

— Как потом жить будете? — спросил он. — Ни кола ни двора у тебя. Нищих наплодите.

— Я на заработки уйду, денег скоплю за зиму.

— Тысячи мужиков ходят, а толк какой? Убирайся, хлопец, с богом, и чтоб ноги твоей здесь больше не было. По-доброму тебя прошу…

Уходил Андрей все дальше от Вариного дома, и казалось, солнце померкло, птицы онемели. Горькую думу думал он.

У знакомого малинника вдруг шею его обвили чьи-то руки.

— Варенька?!

— Андрейка… — Варя своим горячим ртом прижалась к губам Андрея. Андрейка! Я все слышала. Не верь ему, ты сильный, умный… Не покидай меня. Иди в Емецк, я буду ждать тебя…

Так они расстались. Андрей собрал в мешок свои скудные пожитки, распростился с семьей своего опекуна дядьки Власа, поблагодарил за хлеб-соль и ушел.

В Емецке на пристани он познакомился с молодыми грузчиками сплавщиками леса. Им приглянулся крепкий парень со смелым взглядом, и они на время приютили Андрея в своем бараке, помогли устроиться на работу. Только одна зима прошла, зима 1912/13 года, а Андрей успел за эту зиму узнать столько, сколько не узнал он за все прожитые им двадцать лет. Это были годы нового подъема революционного движения в царской империи. Волны стачек и забастовок прокатывались по всем огромным просторам России, вовлекая в борьбу миллионные массы народа.

Андрей впервые увидел людей, борющихся против неравенства, против тяжелой, несправедливой жизни, когда один владеет землей, рудниками, лесом, пароходами, а тысячи, миллионы живут впроголодь, ничего не имея, кроме своих рук, когда он — Андрюша Рябов — из-за бедности своей не может жениться на девушке, которую любит, которая любит его… Вскоре он близко познакомился с этими людьми, стал посещать рабочий кружок, читать листовки. Теперь Андрей начинал понимать, каким путем он должен идти к счастью, какую дорогу выбирать себе в жизни. Уже не собственный дом, не собственное хозяйство были вершиной его мечтаний. Он знал, что есть эксплуататоры и эксплуатируемые, что во всем мире звучит огненный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», что есть ленинская партия большевиков, которая ведет пролетариат на штурм капитализма, и что в рядах штурмующих должен быть он, Андрей Рябов…

Наступила весна. На Емце начался ледоход. Приближалась горячая пора лесосплава. Заготовленная за зиму древесина должна была в плотах скоро пойти вниз по течению.

В один из таких дней Андрей ремонтировал на пристани настил причала. Дул свежий, влажный ветер. Рядом, шурша и потрескивая, двигался взломанный, посеревший, ноздреватый лед. Андрею казалось, что не река несет в далекое море свою зимнюю оболочку со следами санной дороги, а берег плывет куда-то в сказочные дали.

Вдруг до слуха Андрея донесся зов:

— Рябо-о-ов! Андрюша-аа!

Андрей поднял голову и увидел на пригорке своего дружка, Дениса Иванова, молодого, как и он, парня, сплавщика леса. Рядом с Денисом стояла какая-то девушка в полушубке, сапогах, повязанная большим платком. В ее руках виднелся узелок.