Ольга Погодина-Кузмина: Толстого нет

Возвращается Александра Львовна.

Александра Львовна.Что ты говоришь, мама! Маша умерла от тифа!

Софья Андреевна.Тиф – только последствие. Она с детства была слабой и болезненной, я её всячески ограждала. Но когда она вышла замуж, тут уж я ничего не могла сделать. (К Булгакову). Толстовцы всё обращают в фанатизм, Валентин Федорович, и сейчас её возвели в какие-то героини – что она работала до изнеможения, лечила крестьянок, учила грамоте бедных детей. А я вспоминаю, как приезжала к ним в именьеце. Нищая обстановка, отвратительная еда. Ей всего тридцать пять лет, а она сгорбленная, худая, как старуха. И нервная, с всегда готовыми слезами – они не дружно жили с мужем.

Александра Львовна.Мама, ты бы хоть мертвых пожалела!

Входит горничная Катюша, сервирует стол для чаепития. Софья Андреевна поднимается, осматривает чашки.

Софья Андреевна.Это живых надо жалеть, а мертвым уже всё равно. К тому же, я правду говорю. (Катюше.) Катюша, эта салфетка не свежая, надо заменить. И принеси мое лекарство, на рабочем столике в комнате… Впрочем, ты всё напутаешь, прийдется самой идти.

Александра Львовна.Я принесу.

Софья Андреевна.Ну вот, как будто я кого-то утруждаю!

Александра Львовна.Мне не трудно.

Софья Андреевна.Ты из каждого слова делаешь спор.

Александра Львовна(с видимым усилием). Я вовсе не спорю. Ты несправедлива. (Со злостью.) Ты всегда несправедлива ко мне!

Софья Андреевна.И это наша жизнь, Валентин Федорович! У меня страшно разболелась голова, и каждое движение мучительно. Но никто не хочет затрудниться, чтобы принести лекарство, тогда как я не сплю ночей…

Александра Львовна.Господи, когда же это кончится!

Александра Львовна быстро выходит.

Софья Андреевна.Ну вот, теперь она сядет и напишет пять писем в разные стороны, о том, что я семейный тиран, что я никому не даю жить!

По ступеням веранды поднимается доктор Сергей Иванович, кланяется. Софья Андреевна идет к нему навстречу. Катюша приседает.

Доктор.Мир сему дому. А хозяевам – жить да молодеть, добреть да богатеть!

Софья Андреевна.Здравствуйте, доктор!

Доктор.Погода славная, и вы сегодня свежи, достопочтенная Софья Андреевна. И глазки веселые. Позвольте-ка ручку.

Целует руку у Софьи Андреевны, затем считает пульс.

Софья Андреевна.Что вы мне скажете, доктор? Я приму любой приговор.

Доктор.Скажу, что счастливый вы народ, женщины. Наденет новое платье, и сразу помолодела, и пульс недурен.

Софья Андреевна.Один вы мои платья замечаете! Ещё кто-нибудь подумает, что я ради вас наряжаюсь.

Доктор.Отчего же, я бы принял как комплимент.

Софья Андреевна.Да, познакомьтесь – это новый секретарь Льва Николаевича, прямо из Москвы. А это наш доктор, Сергей Иванович.

Булгаков.Булгаков.

Накрыв стол к чаю, Катюша уходит. Возвращается Александра Львовна.

Александра Львовна.Вот твои соли, мама.

Софья Андреевна.Благодарю, уж не нужно – дорога ложка к обеду.

Александра Львовна(отворачивается от матери). Здравствуйте, Сергей Иванович. Пап а отдыхает. Вы в Овсянникове были? Как там наши больные?

Доктор.Больные как положено – болеют. Но дела их не плохи, велели вам кланяться. А, у вас чай? Я выпью, еще не завтракал. Как подняли с утра к роженице, так и не пришлось закусить. В Скуратове у богатого однодворца жена родила тройню. Любопытный случай.

Доктор пьет чай. Александра Львовна садится рядом с Булгаковым, ножницами разрезает бечевку на пакете с письмами и газетами, письма отдает Булгакову, сама начинает просматривать газеты. Софья Андреевна берется за недошитую блузу.

Александра Львовна.Знаете, что говорит про вас пап а ? Вот Сергей Иванович будет так ездить по больным, всё ездить, а потом умрет. И вся жизнь на это ушла…

Доктор.Дорогая моя, Льву Николаевичу вольн о рассуждать, он – великий человек. У него Фоканыч украл четыреста рублей, а он этого же Фоканыча в рассказе обрисует, как характерный тип, да и получит свои деньги назад. А нам взять неоткуда.

Софья Андреевна(Булгакову). Валентин Федорович, у нас есть «ремингтон» в особой комнате. Вы владеете машинописной техникой?

Булгаков.Нет, но я быстро учусь.