Валя Шопорова - Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?

Наконец-то выключив воду, девушка отряхивает колкие холодные капли с рук и оглядывается в поисках бумажных полотенец, которые вечно кончались, или сушилки для рук. Дверь туалета открывается и в помещение входит девушка из параллельного класса, на мгновение впустив в комнату гул школьного коридора. Кивнул друг другу в знак приветствия, девушки расходятся: девочка из параллели скрывается в одной из кабинок, откуда через пару секунд слышится узнаваемое журчание, а Хенси, оставив мысли о сушилке, покидает туалетную комнату, вливаясь в оживленный детский поток.

Запрыгнув на один из многих подоконников, Хенси достаёт MP3-плеер и вдевает наушники в уши, отворачиваясь к окну. Апрельское солнце уже окончательно разогнало хмурые тучи, и только мокрый асфальт и блестящие капельки дождя напоминали о недавней непогоде.

В наушниках играло что-то о любви: ритмичное, с тяжёлыми гитарными переливами и неизменно несчастливым концом, такие песни всегда привлекали девушку своим надрывом. Вздохнув о чём-то своём и едва заметно улыбнувшись умытому солнцу, Хенси отвернулась от прохладной глади стекла, водя взглядом по вечно густой толпе учащихся. Они были такими разными: упитанный мальчик лет четырнадцати со смешной косолапой походкой, высокий парень в реперской кепке и торчащей из-под неё бандане, который громко разговаривал по телефону, девушка с неприличным декольте и вызывающим бюстом, хотя самой лет тринадцать, не больше и…

– Чёрт… – из уст девушки вырвалось едва слышное ругательство, когда она увидела за спинами снующей яркой толпы того, кого ей видеть, одновременно, хотелось видеть больше всех и меньше всех на свете.

Сердце девушки заколотилось сильнее, и через его чёткий бит она услышала надрывный голос солистки одной из любимых групп:

Я называла тебя жизнью, и была неприлично живой,

а ты стал моей болью и смертью,

как французы говорят – се-ля-ви.

Эмоциональный голос, кричащий о любви, взгляд серо-зелёных глаз, который Хенси никак не могла отвести от предмета своего трепета. Мориц приближается и с каждым его шагом сердце её ускоряет свой ритм, а мозг пытается отчаянно придумать план действий: бежать, остаться, делать вид, что не видела, а, может быть, заговорить?

– Что за бред… – тихо шепчет себе Хенси, мотнув головой. – Нужна я ему…

– Что ты там шепчешь, Литтл? – наглый голос над самым её ухом заставляет вздрогнуть и повернуть голову. Рядом с девушкой стоял один их дружков Морица – Эдвард Грейс Келли. – Я давно замечал, что ты немножко того, – он покрутил пальцем у виска, – вот уже и сама с собой разговариваешь…

– Отвали, Келли. – нарочито серьёзно отвечает девушка.

– Я же о тебе, малышка, забочусь, – он склоняется ещё ближе, заставляя девушку отстраниться и прижаться к стеклу. Всем своим видом она выражает неприязнь. – Так же можно и в дурдом загреметь, если продолжать так много летать в облаках.

– Отвали, Келли. – твёрже повторяет девушка, поворачивая голову в сторону обидчика и награждая его убийственным взглядом. – И, если ты ещё хоть раз назовёшь меня малышкой, мне придётся покалечить твоего «малыша». – кивком головы девушка указала на ширинку парня и победно ухмыльнулась, когда он рефлекторно прикрыл уязвимое место.

– Малышка, у тебя по всем признакам недостаток ласки. – сальным тоном сказал парень, преграждая дорогу девушке.

– Пусти, мне нужно в класс. – холодным тоном отвечает она. – Я, в отличии от некоторых, сюда учиться прихожу, а не новую дырку искать! – на последнем слове Хенси пихает парня в грудь и пытается проскользнуть мимо, но это ей не удаётся.

Достаточно быстро среагировав, Эдвард перехватил руки девушки и, продолжая сжимать тонкие запястья, прижал её к стене: не сильно, но не давая возможности бежать.

– Ты придурок? – серьёзно спрашивает девушка, смотря в глаза обидчику, по улыбке которого видно, что происходящее ему нравится и забавляет его.

– Литтл, Литтл… – парень качает головой, не спеша продолжать. Девушка предпринимает попытку к тому, чтобы вырваться, но Эдвард сильнее прижимает её к стене. Урок уже вот-вот начнётся, и в коридоре почти никого кроме них не осталось, что не то, чтобы пугало, на несколько напрягало девушку.

– Имей в виду, если ты продолжишь меня зажимать, я закричу, а голос у меня громкий. – спокойно сказала девушка, в одном ухе которой всё ещё гремели гитарные рифы любимых мелодий.

– Такой же? – ухмыльнувшись, он взял свободный наушник и приложил к уху. Хенси демонстративно скривила лицо.