Андрей Голышков - Клинки Керитона (Свитки Тэйда и Левиора). Дорога на Эрфилар

– Хабуа тебя этой тварью настращал?

– Он.

– Не боюсь, с нами же будет мой славный пееро.

Вир приподнял мордочку и тихо присвистнул. То ли соглашаясь: «Да-да, вы можете полностью на меня положиться». То ли, наоборот, возражая: «Ты что, Саима, с дуба ненароком рухнул? Головой надо сильно болеть что бы втроём по горам шастать».

– Ты что, испугался? Согласен – переход долгий и не самый безопасный, и поэтому надо основательно подготовиться. И, вообще, давай-ка завтра это обсудим, – Саима сладко зевнул. – Не порть вечер. Барг, верно, только-только новый бочонок откупорил, а ты мне всякой ерундой голову забиваешь, – он повёл над кружкой носом, всем своим видом давая понять, что всё уже решил и за себя и за друга, а по сему считает разговор законченным.

Тэйд встал:

– Я тогда спать пошёл.

– Всё в порядке? – в косеньких от эля глазах Саимы мелькнуло искреннее беспокойство.

Тэйд подмигнул, подтверждая: всё, мол, в порядке (он был убедителен, будто и сам в это верил). Однако губы его предательски скривились, что могло означать только одно: всё, брат в порядке, да не всё.

Саима кивнул понимающе:

– Не нравишься ты мне что-то. Пойдём-ка провожу тебя.

Уже в коридоре, когда они скрылись от людских глаз, Тэйд прислонился к стене – вымученную улыбку сменила гримаса боли.

– Так я и знал, – подхватил его Саима.

Засуетилась проходившая мимо служанка Нара. Спросила с беспокойством:

– С ним всё в порядке, Саима?

– Да, – успокоил он, – иди. Хотя подожди, воды нам принеси, хлеба немного и сыра козьего.

– Хорошо. Воды умываться или пить?

– И той, и той принеси и ещё бутыль эля… Большую. Не открытую.

– Сей момент, – в кокетливом реверансе присела Нара, но, встретившись с Тэйдом глазами, осеклась и закашлялась: – Возьмите, а то темно, – она протянула Саиме подсвечник на три свечи.

В комнате было прохладно. Тэйд скинул камзол и, не говоря ни слова, опустился на кровать. Саима плотно затворил за собою дверь, подошёл к открытому настежь окну.

– Давно началось?

– Третий день.

– Третий?! Что ж ты молчал? Совсем сдурел?

Тэйд виновато пожал плечами, сморщившись при этом от боли.

– Может, снять твои железяки ненадолго? – Саима указал на вериги, опутывавшие грудь, плечи и шею Тэйда: шипованные цепочки и зацепы. Линии кровавых пятен крест-накрест опоясывали тонкий ситчик его нижней рубахи.

– Ты что, сдохну… сразу, – отяжелённо дыша, ответил Тэйд. – Да ещё тебя с Виром прихвачу. Мне такой грех на душу брать ни к чему, – он попытался улыбнуться, получилось плохо… ну как плохо – ужасно. – Да и при чём тут мои железяки? Это я как раз без них больше пары часов не вытяну. Уино меня задушит. Ты не переживай, я привык. Одиннадцатый год их ношу как-никак.

Тэйд попытался встать, но тут же со стоном повалился обратно. Его одолевали слабость и тошнота, голова раскалывалась от боли. Полежав с минуту без движения, осторожно и медленно сел. Приоткрыв глаза, обнаружил, что видит всё как в тумане. Изображение двоилось: два лобастых лица Саимы, два широких носа, два срезанных подбородка, рядом два пееро: два хвоста, четыре глаза, четыре уха. Он потёр измученные, блестящие лихорадочным блеском глаза: видение стало чётче, но картинка не изменилась.

«Два Вира это нормально. А вот Саима… Одного Саимы было бы более чем достаточно», – подумалось Тэйду, но он мудро предпочёл оставить своё мнение при себе…

Чтобы добраться к колодцу, Крэчу пришлось пересечь улицу и выйти на свет. Всё тело его, покрытое синяками и порезами, ныло. Вдобавок нестерпимо зудели раны деревянной руки: она, вот ведь какое дело, болела пуще обычной. И, вообще, чувствовал себя Крэч прескверно: на борьбу с Вейзо ушло много сил.

– Что же это ты делаешь, друг разлюбезный, а?

«А? Что?»

Крэч дёрнулся, сливаясь со стеной, и затих, не дыша. Слушая дальше уже с ножом в руке.

В тускло освещённом прямоугольнике окна второго этажа «Лиса», в какой-то дюжине шагов от него, появилась физиономия Чарэса Томмара. Он возложил локти на подоконник и, придавив скрещённые ладони подбородком, смотрел на то место, где затаился Крэч.

– Вылазь, поговорим по душам. Ты, надеюсь, понимаешь, что убил лишь тех, кого я и сам бы не сегодня, так завтра… – Чарэс выразительно щёлкнул себя по уху. – Ты выполнил за меня грязную работу. Качественно выполнил, ничего не скажу – проделал всё чистенько – в высшей степени профессионально. Спасибо тебе за это. Но, согласись; нравятся они мне или нет, работа это для меня или потеха, значения ни имеет, я не могу позволить каждому встречному-поперечному убирать моих людей. Их воспитание, в конце концов, не твоя, а моя обязанность.