Андрей Голышков - Клинки Керитона (Свитки Тэйда и Левиора). Дорога на Эрфилар

– Обоих прибрать? – спросил Вейзо зловещим шёпотом.

– Я же сказал: онталар не нужен, – подтвердил приговор Чарэс, раздражаясь. – А вот Тэйда вяжите крепче и сразу ко мне. Смотрите, чтобы ни один волосок с его головы не упал!

«Ага, им нужен только Тэйд. А зачем?»

– Что с пееро делать?

– Экий ты всё же дурак, Вейзо! Ещё один такой вопрос! – шикнул северянин. – Пееро мне нужен так же, как и маг. Понятно?!

– Как скажешь, Чарэс, как скажешь. – Ктырь дёрнул головой, кивая в ответ на слова старшего, и тут же обернулся – резко, неожиданно… Но Крэча у стен конюшни уже не было.

– Билу, дружище!

Со второго этажа вниз по лестнице спускался молодой человек. Услышав Саиму, он радостно помахал ему рукой.

Не дойдя до столика совсем чуть-чуть, молодой человек остановился и принялся церемонно раскланиваться, однако комизма и фиглярства в его поклонах явно было гораздо больше, чем такта. Он был высок и хорошо сложен, русые волосы зачёсаны назад и закручены улиткой, как того требовала имперская мода. Если бы ни добротная шерстяная безрукавка, он выглядел бы несколько фатовато в своей белоснежной рубашке с просторными рукавами и широком, в две ладони, кожаном поясе с тиснёным узором.

– А что вы тут такое вкусненькое едите? – потирая руки, спросил Билу, усаживаясь на свободный стул. – Два круга выпивки за мой счёт. Заказывайте. Нара, – остановил он служанку, – будь любезна: тушёную свинину, грибной рулет и Истинское. Саима? Тэйд?

– Эля, – поднял палец онталар.

– Спасибо. Ничего больше не хочу, – качнул головой Тэйд.

– Ой! – сдвинул брови Саима и перевёл взгляд с Билу на Тэйда. – А вы похожи.

– Мы? – комично скривился Билу.

– Тебе виднее, – пожал плечами Тэйд.

– Правда похожи, прям как братья.

– А, – отмахнулся Билу. – Братья так братья, я не против… Засиделся что-то я в Двух Пнях, други мои. Думаю, вот в столицу двинуть. Как дорога, Тэйд?

– Тихо вроде. Я с купеческим обозом ехал. Семь повозок, охрана хорошая. С такими попутчиками тревожиться особо было не о чем. От Узуна вот только прогулялся в одиночку, потому как скучно стало. Я тут напрямки тропку знаю…

Крэч Древорук неслышно поднялся на ноги и, сделав три лёгких шажка, словно был не располневшим за последние годы феа, а невесомая водомерка, беззвучно и незаметно очутился за спиной одного из выслеживаемых им къяльсо. Предательски блеснул в его недрогнувшей руке нож, когда он одним ловким движением вонзил смертоносное жало в потную шею незадавшегося душегуба.

Булькнув и всхрапнув, бедолага стал заваливаться на бок, хватаясь за шею руками в бесплодной попытке дотянуться до раны и остановить хлеставшую фонтаном кровь.

– Тихо, тихо, тихо, – зачастил Крэч, выдёргивая нож и нанося в подмышку второй – прекращающий мучения – удар милосердия. – Не ругайся. Не надо, – он мягко, стараясь не запачкаться кровью, опустил тело на землю и осенил воздух святым тревершием. – Ещё встретимся как-нибудь… потом… наверное.

«Первый, – он даже не стал обыскивать мертвеца с целью отыскать что-нибудь интересное. – Мелочь пузатая. Надо будет – вернусь после».

Постояв немного над трупом, он вытер нож пучком соломы и, подумалось ему ещё, что прабабка покойная наверняка бы действия сии страшные внучка не одобрила. «Сложно, грязно и непрофессионально, – фыркнула бы старая, ноздри распухшие душистым табаком натирая. – Фу, внучек! ФУ! Мясник ты, как выясняется, а не честный къяльсо!» – пробухтела бы так, и наградила его пинком или затрещиной смачной, а то и тем и другим вместе, да ещё и «сливу» на носу бы оттянула.

Крэч вздрогнул плечами и поморщился силу бабусиных ласк и поучений припоминая, и тут же, загадочно так, в черноту неба глянул, будто увидеть грозно взирающую на него сверху старушку опасался.

«Во многом ты права, бабуля. Извини, но нет совсем на изящества времени… да и желания нет. Мне ребят защитить надо, я Маану обещал», – подумал он, оттаскивая за сарай тело неудачливого коллеги: ему вовсе не улыбалось, чтобы какой-нибудь припозднившийся крестьянин споткнулся о закоченевший труп.

Следующая цель – высокий худой вартарец, всё время нетерпеливо переходивший с места на место. Легкомысленно рискуя выдать себя, къяльсо то прохаживался вдоль изгороди, то приседал на корточки около колодца, то к воротам конюшни приваливался, замирая и, надо думать, в тишину вслушиваясь. Что он там слышал? Никому не известно…

Оллат и звёзды, дававшие поначалу немного света и позволявшие различать предметы, скрылись за тучами. Древорук обогнул сарай и осторожно приблизился к нарезавшему широкие круги долговязому. Он собирался убить и его, не колеблясь при этом ни секунды. Жизнь против жизни: либо он и воспитанники Маана, либо эти Хорбутовы отродья.