Андрей Вейцлер - Пьесы

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Нет, нет, нет… Прежде мы пойдем в кабинет отца. Просто постоять у его стола. Кстати, и Виктории еще нет.

Ф е д о р (Марине) . Почти ночь, а нашей дочери нет дома.

М а р и н а. Какая ночь, восьми еще нет.

Ч е р н о м о р д и к. Мой — такой же. Слава богу, их на сборах хоккейных во как держат.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Зинаида, гаси электричество. (Удивленному Черномордику.) Нужно, чтобы обязательно были свечи.

Шествие возглавляет Антон Евлампиевич с большим канделябром, за ним Федор, Марина, чуть позади Черномордик и Валерий. Нина и Стружкин остались в столовой.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Осторожно, капитан, здесь порожек.

М а р и н а (Федору) . Как хорошо — пахнет свечами и ванильным тортом…

Федор целует ее.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (воодушевляется) . Вон стол, за которым работал Евлампий Николаевич…

В а л е р и й (после паузы) . Вы говорили, он шибко бедный был, а квартирка-то у вас… Или это тогда бедностью называлось?

Ч е р н о м о р д и к (опешил от наглости Валерия) . А он, значит, и морским делом увлекался… (Показывает на водолазный шлем.)

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (чуть смущенно) . Дело в том, что эту квартиру наша семья смогла приобрести, когда отец уже умер… когда были опубликованы его письма. Под музей приобрели эту квартиру…

В а л е р и й. Ах, под музей…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Но вещи подлинные. Вот этот стол. И кресло… И вообще многое….

Ф е д о р (тихо, отцу) . Про кирпич…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Да, да… Вот этот кирпич взят был отцом в свое владение в момент закладки памятника Александру Сергеевичу.

М а р и н а. Антон Евлампиевич имеет в виду Пушкина.

В столовой полутемно, только отблеск фонаря с улицы.

Н и н а. Помнишь, очень давно, в детстве, все стены нашего парадного были исписаны мелом: «Нина плюс Валя — любовь»? Как ты думаешь, кто это мог писать?

С т р у ж к и н. Наверно, Федя. Как говорят в Гондурасе, он был злой мальчик.

Н и н а. Валентюшечка, Валентюшечка… Не пьешь, не куришь, женщинами не увлекаешься. И где же смысл в твоей жизни, а?

С т р у ж к и н. Никак не могу отыскать свою Прекрасную Даму.

Нина выпила рюмку.

Неудобно, одной…

Н и н а. Я тебя очень люблю, мой мальчик…

С т р у ж к и н (после паузы) . Я тоже… всех вас, Кадминых… люблю…

Н и н а. Это плохо, когда всех сразу… любят.

В кабинете.

Ч е р н о м о р д и к. Понимаю, понимаю… Это брат Кадмина.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Николенька.

Ф е д о р. Умер в младенческом возрасте.

В а л е р и й. А вот эта…

Ч е р н о м о р д и к. Женщина…

В а л е р и й. Ну да, женщина эта кто?

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Это моя мама. Жена Кадмина, Варвара Сергеевна. Дочь земского врача, раннее замужество. Постоянная бедность, долги, переезды, смерть детей. Горькая-горькая жизнь. Она ведь отца только на год пережила.

М а р и н а. Говорят, и характер у нее был тоже не из легких.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Удивительно, но образ матери у меня даже как-то стерся в памяти… А вот эти четыре кресла… Полюбуйтесь ими… О, это не простые гарднеровские кресла. Это Алексей Максимович. Это Александр Николаевич. Это Антон Павлович… Мы их так и зовем, эти кресла. Просто по имени-отчеству. Мол, ножка что-то у Александра Николаевича шатается… (Засмеялся чуть смущенно.)

Ф е д о р. А вот над книжным шкафом портреты — Пушкин, Гончаров, Салтыков-Щедрин. Рамки отец собственноручно сделал.

Ч е р н о м о р д и к. Я как-то тоже из спичек модель броненосца «Потемкин» начал делать. Мой охламон поджег — спички вспыхнули, и тю-тю…

М а р и н а. Да вы просто Нерон, Валерий.

В а л е р и й (исподлобья посмотрел на Марину) . А вообще это все зачем? Все это? Музей?..

Ч е р н о м о р д и к. Даты…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Нет, нет… молодой человек задал искренний и серьезный вопрос. Дело в том… юный мой друг… что память о великом свершении, о подвиге должна всегда гореть в следующих поколениях. В вас, например. И важно ведь, как относиться к этой памяти; как к отмершей реликвии или как к примеру в жизни. В моей жизни, в вашей… юный мой друг. Учиться у него…

В а л е р и й. А он что? Только одни письма написал…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (снова пытается найти слова) . Да, он писал только письма. Письма к давно умершей женщине. И писал их давно умерший человек. (Почти себе.) Что в этом? «Что в имени тебе моем…»

Ч е р н о м о р д и к (пытаясь прийти на помощь) . А вот кто интересно главнее был — Гончаров или Салтыков-Щедрин? Они ведь генералы были.