Анте Наудис: Придорожное солнце. Роман основан на реальных событиях

Мама долго плакала, а Айварс ее долго утешал. И тогда я убежала из дома, одевшись во все черное, и даже подвела глаза черным карандашом, словно готесса . Мы поехали к папиной сестре, моей тете, когда уже никто ничего не соображал. Мне казалось, что отец просто куда-то далеко заплыл и обязательно выплывет. Его сестра плакала навзрыд, она очень любила своего брата.

Более трети границы Латвии, протяженность которой составляет 1836 км – это граница с Балтийским морем. В народе принято разделять два «моря» – так называемое Открытое море со стороны побережья на востоке Курземе и Малое море – Рижский залив. Они сливаются вместе у мыса Колка, образуя бурлящие волны, которые грозят мореплавателям бедой.

Солнце жгло нестерпимо, опаливая мои рыжие волосы. Мне очень хотелось верить, что отец жив, но я знала, что это не так. Слезы уже высохли, и лицо стало каменное, мама рыдала, тетя тоже, Айварс держал глаза на мокром месте, и только я больше не проронила ни слезинки. Я хотела кричать всему миру, кого я буду теперь любить? Неужели вы не понимаете, что моя душа замерзла в недоумении?

Отец лежал на берегу моря на какой-то деревянной решетке. Его волосы были седыми на висках, и я поняла, что в последнее время он сильно волновался. Присев на четвереньки, я рассматривала его лицо. Я уверена, что он плыл, сражаясь за жизнь с каждым часом, но в какой-то момент сдался. Почему он сдался?

Пока все ходили и разговаривали с полицейскими, я все сидела возле отца. Я никак не могла поверить, что это он, мне казалось, что он где-то в море, плывет. А этот человек просто надел его рубашку и брюки и пошел на рыбалку. Я наклонилась к его лицу и поцеловала. И после, когда утешала брата, помогала маме и тете в похоронах, слушая наставления пастора на кладбище, просто бросила горсть земли и ушла. Потому что попрощалась я с ним еще тогда – у моря.

Потом мы с Айварсом долго гуляли вдоль стройки, и он подбирал окурки, раскуривая их возле каменных плит. Он смотрел на меня и спрашивал, почему я не плачу. Откуда ему было знать, как я убежала с кладбища и кричала в лесу надрывным криком? Откуда он мог знать, что я любила отца больше всех на свете? Как он не мог понять, что эта любовь так глубока во мне, что я никому не могу ее показать.

Все эти воспоминания оставались в моем сознании еще какой-то промежуток времени, и каждый раз, когда я смотрела на отцов своих одноклассников, вспоминала тот страшный день, два года назад. Откуда им знать, что люблю его и сейчас.

Таня стала встречаться с Айварсом тайно. Для этого они использовали крышу нашей девятиэтажки. Теперь четверка собиралась чаще. Они покуривали, а мы с Леной трепались обо всем на свете.

– Ну ты и чудная, Танька, – говорил Айварс, обнимая ее за талию. – Придумала же такое с сеструхой.

Ветер трепал ее темные каштановые волосы, она счастливо улыбалась ему. Казалось, это была самая счастливая парочка на свете. Я сидела с Леной на парапете, возле железных перил и наблюдала за счастливыми лицами влюбленных.

– Как думаешь, это любовь? – спросила я.

– Да, посмотри, как они воркуют, влюбленные голуби, – усмехнулась Костюшкина.

– А для тебя, что такое любовь? – мой взгляд был прикован к Тане.

– Это когда людей очень-очень тянет друг к другу.

– Как тянет?

– Тянет прикоснуться, поцеловать, а потом когда прикасаешься, то накатывает такая волна, что устоять не возможно.

– У тебя так было? – я перевела взгляд на нее.

– Да, с одним из мальчиков в нашем классе. Только потом он почему-то переключился на другую девочку. Это была романтика…

– И тебя очень сильно тянуло к нему?

– Да, очень, мы даже бегали с ним в лесопарк, где он сделал мне приятно в первый раз.

И, вдруг, мне стало ужасно любопытно как же это произошло. Красивые слова «сделал приятно в первый раз» звучали так, что душа затрепетала. А потом нахлынуло то теплое и приятное чувство, которое я испытала тогда в лифте с Таней.

– А у тебя было так? – спросила Лена.

– В первый раз?

– Да.

– Да было, только в более стесненной обстановке, не на природе.

– Где?

– В лифте.

Костюшкина рассмеялась, отчего я смущенно опустила глаза. Ее смех показался мне обидным.

– Мне Танька рассказала про этот случай в лифте, когда Айварса арестовали. Она потренироваться хотела с тобой в поцелуях, а ты так разомлела.

Последнее слово резануло по сердцу, и я вскочила. Было странное ощущение. Ощущение обнаженности души, когда над тобой смеется весь класс из-за того, что поддалась некому порыву. Но ведь совсем недавно мне казалось, что это было прекрасное чувство, про которое рассказывала Лена, в первый раз.