Тая Воробьёва - Без ума. Проза на грани…

– Как ты сегодня? – приоткрыв дверь, спросила Диана.

Я медленно приподнялась на локтях, чтобы видеть ее. Она уже два раза участвовала в этих садистских избиениях, хоть и пассивно, но всё же. Понятно, что она была лишь винтиком в этой психоделической системе, но как же сложно это принять.

– Зачем пришла?

– Вообще – то это и моя палата тоже.

Диана прошла внутрь. В утреннем болезненно – белом свете её уродство не было столь пугающим как накануне. Зажившие шрамы любви были голой правдой жизни, о которой не рассказывают родители. И кто знает, может эти страшные шрамы были продолжением их собственной истории, а их дочь лишь пергаментом, на которым расписывалась сама судьба. Но ведь никто не знает наверняка, что у последней на уме, но всем одинаково даны возможности, чтобы свести с ней счеты либо договориться.

– Тебе нужно было подчиниться, – сказала Диана, прорезая наше долгое молчание своим скомканным ртом.

– Что? Мне надо было нализывать этой суке жопу?

– По – другому никак, – развела руками Диана. – Нужно чем то жертвовать, Саша. Иногда даже честью, достоинством…

– Ты что говоришь??? Я не хочу быть с этой толстухой!

– Тебе не придется. Все проходят через хозяйку, она как проходной билет. Типа кондуктора.

Я попыталась встать, чтобы огреть эту дуру кружкой по голове, стоящей у изголовья кровати, но во всем теле была такая зверская боль, что всё, что я могла сделать – это схватиться за кружку и повалиться на правой бок.

Диана все поняла и засмеялась. Не знаю почему, но ее смех был мне приятен, хоть я и находила это ощущение в данной ситуации чем – то противоестественным.

– Ты одна из нас. Из тех, кто может отбросить разум и приспособиться. Завтра сделай это. А хозяйка, кстати, неплохо пахнет, у нее косметика шик и вообще симулировать можно. Я всегда так делаю – Диана широко улыбнулась, оголив ровные зубы под уродливыми губами. – Только не делай этого лучше меня, а то я здесь держусь только благодаря этому.

Черт, я смеюсь в унисон с этой девушкой. Я сойду с ума с этими лесбиянками.

Я долго спала. Опять видела Диму во сне. Он встречал меня с больницы, крепко обнимая и запуская одну руку в мои волосы, а другой держа за талию. Его пухлые губы были прохладными и нежными. А потом я проснулась и поняла, что люблю Дениса. Он меня ждал дома, в Мире будущего. Прошло прилично времени, а я не отписывалась ему. Я скучала. Мне нужен был мой телефон. Хотя у меня был уговор с лечащим врачом о том, что я буду иметь доступ к связи, так как муж ничего не знал о моем пребывании здесь, но та, что называется, стала морозиться и заходила только проверить дышу ли я вообще. Она делала вид, что меня не избивали, а я сама намеренно билась об углы. Никто не может опираться на веру в то, что отдавая себя в руки мозгоправам, может не волноваться. Самовольное пребывание в дурдоме не гарантирует излечения.

Был вечер следующего дня. Я проспала более суток. Даже не заметила, как ушла Диана.

Хотелось в туалет и есть. Осторожно откинув одеяло с покрытых порезами ног, я опустила их на пол. Коленки заливались в пятидесяти оттенках сиреневого, зашитый шрам от ножа длиной в десять сантиметров протянулся по внутренней поверхности бедра. Руки были в маленьких царапинах, под ногтями грязь. Живот и то, что отвечает за воспроизводство потомства, палачи благородно не тронули.

В голове гудело, словно к уху приставили морскую ракушку, так плохо было. Проковыляя еле – еле к умывальнику, я включила кран на полный напор и опустила голову. Защипало разбитую бровь, пару ссадин на шее. Обернув полотенцем волосы, я достала из тумбочки перекись водорода, которую тайно пронесла Диана. С её слов, это было не положено, так как подразумевалось, что я буду страдать, и от этого с каждой секундой прощаться с гордостью. Я же не была готова расстаться с ней, все еще верила, что все не так плохо.

– О, ты очухалась по плану! – в палату вошла противная Лиза. Это не дурдом, а дом открытых дверей. Ни минуты покоя, на который я рассчитывала, когда пришла сдаваться в лечебницу.

– Одевайся и пошли! – приказала она.

– Куда? Я еле хожу.

– К врачихе.

– Я уже позавчера ходила, вы меня убить хотите?

– Ну, сейчас точно к ней. Она хочет поговорить.

С надеждой на спасение, я старалась скорее натянуть джинсы, игнорируя открытые ноющие раны. Я собиралась обратиться за помощью к мед персоналу, рассказать об извращениях и зверствах в стенах этого учреждения.

– Готова. Пойдем.