Джеймс Данливи - Одиночка

Энн Мартин. Потому что я только вчера была у врача, вот почему. Хорек. Смит. Ну зачем вы так.

Энн Мартин. А вы зачем. Этот ваш сейф похоронный. И бронированный автомобиль на заказ. Смит. Ну хорошо. Ладно. Я в смысле, это как — точно я.

Энн Мартин. Вы, вы.

Смит. О'кей. Ладно. Я.

Энн Мартин. Да. Вы.

Смит (побелевшую правую руку вверх, взывая к перемирию. Однако ввиду непримиримости Энн Мартин его ладонь безутешно ложится на край стола, куда уже легло множество всяких эпистолярных огорчений. Левой рукой принимается ощупывать свое тело в местах, где в него могла бы без особого ущерба втиснуться парочка пуль не слишком крупного калибра). А-а-а-а. А-а-а-а. (Спохватывается: ведь надо говорить, потому что пули запросто могут втиснуться как раз в паузы между словами. Губы шевелятся, но звуков не слышно. В конце концов справившись с пересохшим, как пустыня, ртом, снова приводит язык в движение.) Мисс Мартин. Я понимаю ваше состояние. Энн Мартин. Заткнитесь. Смит. Не могу. Энн Мартин. Заткнитесь. Смит. Я умоляю вас, вы должны позволить мне говорить. Ведь вы можете выстрелить. Энн Мартин. Еще бы.

Смит. Вы же не будете стрелять, пока я говорю. Энн Мартин. Уберите руку со стола. Смит. Конечно-конечно. Дайте, пожалуйста… вон там рыбий жир у меня стоит. Энн Мартин. Нет. Смит. А газету можно.

Энн Мартин. Могу и без того сказать вам, что в этой газете. Там ваше фото на первой полосе, и к нему целая статья про ваши подлые ухищрения. После обеда вы каждый день исчезаете. А я должна тут одна сидеть в этой вонючей дыре.

Смит. Мисс Мартин, должно же быть и у меня немножко личной жизни. Но мне вовсе не хочется обижать вас.

Энн Мартин. Можно подумать, тем, сколько я у вас получаю, вы меня не обижаете. Так что насчет этого бросьте.

Смит. Я пересмотрю вашу зарплату. В любой момент. Давайте составим приказ, только ружье отложить придется. В самом деле, не могу же я в таком виде пасть со смертельной раной. Газеты взвоют как оглашенные.

Энн Мартин. Об этом предоставьте беспокоиться мне. Вы-то будете на том свете. Смит. Ой, ну опять. Энн Мартин. Винтовка у меня нацелена вам в левое предсердие.

Смит. Какую надбавку вы бы хотели. Может, пенсию. Что угодно. Только скажите.

Энн Мартин. Болтайте, болтайте дальше.

Смит. А можно.

Энн Мартин. Только уж давайте на совесть. Смит. Вы не должны думать, что я от ассигнаций могу прикуривать, мисс Мартин.

Энн Мартин. Однако покупаете бронированный автомобиль.

Смит. Я ж говорю, сейчас такие времена. Так что даже очень разумно. А теперь слушайте. Мы ведь одни здесь с вами. (Оглядывается чуть влево, чуть вправо, проверяя, и снова смотрит в маленькую черную дырку.) И стоит вам только отложить ружье. Как можно будет выйти из этой вонючей дыры да и забраться куда-нибудь поуютнее, попить кофе с пирожными. Вы какие больше любите — корзиночки или колечки с орехами.

Энн Мартин. Нет, ну вообще. Во дает. (Возвращая Смита к животрепещущей теме.) У меня будет ребенок.

Смит. И, говорите, я…

Энн Мартин. Подонок, я так и знала.

Смит (подняв руки, заслониться от пуль). Постойте.

Энн Мартин. Подонок.

Смит (одними кончиками пальцев, которые постепенно перестают дрожать и дергаться). Там, сзади, мисс Мартин. (Энн Мартин не так-то легко отвлечь от этого новообращенного мусульманина.) Призрак. Я вижу его. Подождите стрелять. Дайте мне насладиться этим видением, пока вы не выстрелили. Переливается всеми цветами радуги. Туманный такой, весь в мелких капельках. Словно слезы божьей коровки. (Пустота небольшой привнесенной Смитом паузы. Его глаза вдруг говорят, что есть в нем и печаль, и горечь, помимо подлого желания сбежать. А в сердце — о, там даже доброта имеется, с целый, может быть, наперсток.) Ну еще десять секунд. Потом стреляйте. Теперь я готов отойти. Молитесь за меня. Не очень-то много во мне религиозности, но я верую. Секундочку постою на коленях, ладно. Энн Мартин. Почему вы не хотите умереть как мужчина.

Смит. Я хочу. Только, пожалуйста, отвернитесь. Эти несколько секунд мне надо побыть наедине с самим собой. Пожалуйста, не смотрите, как я молюсь. Да, и последнее желание: сожгите картотеку. Подайте в суд, потребуйте наследство, а то останетесь без гроша. Кровь для анализа будет. Любой здравый судья присудит вам с малышом достаточно. Теперь отвернитесь. (Энн Мартин колеблется.) Пожалуйста. И кашляньте, перед тем как выстрелить, мне нужен сигнал, чтоб заранее. Собраться перед встречей со Всевышним. Живет он, знаете ли, на холме, вокруг лужайки зеленью залиты, и лютики на ней словно брызги. Так говорилось в моем видении. (Наклоняет голову — виднеются рубашечные хвосты. Украдкой взгляд на Энн Мартин — как она там, отвернулась ли.) Прощай, жизнь. (Подскакивает, как на тугой пружине. Развевающиеся хвосты рубашки. Треск выстрела. Пуля пробивает диплом по самообороне. Дым из ствола. Джордж Смит живой и невредимый и уже оседлавший Энн Мартин.) О'кей, мисс Мартин. Все в порядке. Нет-нет, лежите. Давайте только избавимся от этой опасной штуки. (Осторожно припечатав руки Энн Мартин к полу, Смит переводит дух. Ее глаза закрыты, в молчании из них выкатываются тихие слезы.) Я вам не сделал больно, а, Энн Мартин. (Взгляд вниз, на эту жертву, которая глубоко погружена в свой собственный мирок.) Ну-ну, мисс Мартин. (Ее голова перекатывается набок. Смит тянется к шнуру телефона, волочит аппарат по полу к себе.)