Джеймс Данливи - Одиночка

Смит (зонт вверх). Медного. (Зонт вниз.)

Ширл. Вот, сам сознался. А бедняга хозяин в истерике.

Смит. Весь мир в истерике.

Ширл. Ты его ограбил. Бронза. Старинная.

Смит. Ничего подобного. Медь. Современная.

Ширл. Бронза и старинная. Мне мой детектив сказал.

Смит. Понятно. Детектив. Ничего себе.

Ширл. Да, между прочим, детектив ничего себе. И, кстати, у него высшее образование. А у тебя нет.

Смит. Ха-ха.

Ширл. Давай-давай, смейся. Где-то моя сумочка. Ты у меня посмеешься. Посмотрим, как ты посмеешься. Я тебя заставлю посмеяться. Ух как ты у меня посмеешься.

Смит. Ха-ха.

Ширл. Посмейся, посмейся. Давай. Я из тебя все до капли выжму. Почище, чем эта твоя усыпальница. Дождешься, перекроют ради тебя движение. Когда на кладбище повезут. (Смит поднимает зонт. Еще четыре раза ухает белая сова. Посвистывает зимний снежный ветер.) Джордж, Джордж, что я такое говорю, какой ужас.

Смит. Ты говоришь, «ты у меня посмеешься». И еще «я выжму из тебя все до капли».

Ширл. Джордж, мне страшно, и какой-то озноб. Почему меня так трясет. (Повернувшись, оглядывает стул, стол, трогает их.) Включи свет. Я говорю такие вещи. Мне от них страшно.

Смит. Что, сумочку все не найти.

Ширл. Да нет, Джордж, ну страшно же. Не выгоняй меня. Про адвоката это я просто так сказала. (Уханье совы.)

Смит. Плюнь.

Ширл. Не могу. И дети ведь. Господи, адвокат. Не доводи меня до того, чтобы в суд подавать.

Смит. Я не довожу тебя.

Ширл. Они там измываться надо мной будут. Я знаю, они будут измываться. Какой-нибудь судья в сединах. Они же из меня душу вымотают, Джордж.

Смит. Ну что за глупости.

Ширл. Не заставляй меня подавать на развод, Джордж. Вот прямо сейчас, как ты лежишь там, пообещай. Мне страшно. (Вздрагивает, садится на стул боком к столу.) Можно я сяду. Меня же и обвинят. Судья объявит меня виновной, это будет ужасно. (Отзвуки «Энни Лори».)

Смит. Ширл. (Тяжелое молчание Ширл, ее го-лова опущена. Смит складывает зонт, прислоняет его к кровати.) Не плачь. Здесь твоя сумочка, у меня под подушкой. (В поднятой руке ридикюль из золотой сеточки.) Вытри глаза. Не дам я тебя в обиду никакому судье.

Ширл (полувзгляд вверх). Прости. Так веду себя.

Смит. Все женщины плачут. А живут дольше мужчин. (Поворот к окну.) Помни: хоть там и снег сейчас, но под ним лето прячется, и с незапамятных времен так ведется. Ты посмотри-ка, сумочка из такой же сетки, как босоножки. (Ширл смотрит на Смита, Смит тихо улыбается.) Должно быть, ты права, и я только тогда дождусь, чтобы ради меня перекрыли движение, когда поеду в гробу на кладбище.

Этакий мартовский морозный вечерок, зиме конец, лес рядом, там поднимается ветер. Комната в виде грота, на белом пьедестале некое огромное растение с зеленым цветком, перегибающимся над розовым двухместным креслом. Силуэт одетого по-вечернему Джорджа Смита , растирающего в пальцах листок. Голоса, смех и музыка, доносящиеся из путаницы комнат. Вот Смит, склонившийся понюхать странный цветок. Слабые аккорды «Энни Лори» на струнных инструментах. Слабо освещенная, медленно входит мисс Томсон . Останавливается.

Томсон. Смитик. Ого. Перемещаетесь по всем уровням. (В голубом своем вечернем платье и с ниткой жемчуга; подходит к Смиту, протягивает руку.) Что вы здесь делаете. (Рука мисс Томсон, взлетевшая вдруг вверх и снова на изготовку для краткого рукопожатия.) Тут уровень уже высокий.

Смит. Вас ищу.

Томсон. Надо же, а я вас. Один сказал мне, будто бы он видел, как вы таитесь. Повсюду. Сперва не поверила. Говорят, вы прибыли в катафалке.

Смит. Да принял вот приглашение заглянуть по-соседски на вечеринку, думал, может, вас увижу: прошло-то уж сколько месяцев.

Томсон. Так я — вот она. (Раскаты грома, взгляд мисс Томсон к небесам.) Вот это да, гроза собирается. Ну, вы-то как. Вид немножко уставший — вот-вот, под глазами. Даже в газеты проникли со своим портретом. Как с врагами-то управляетесь.

Смит. Они поклялись до меня добраться. Сбегу на подводной лодке.

Томсон. Ха-ха. (Сверкает молния, тишина, потом устрашающий удар грома.) Ух ты. Вообще-то я побаиваюсь молнии. (Неуверенная улыбка.) Но тут, наверное, мы в безопасности, одни, в уютном уголке с этим придурочным зеленым цветиком.

Смит. Как поживает Голиаф.

Томсон. Он умер. (Молния.)

Смит. О Господи.