Иннокентий Анненский - Меланиппа-философ

Недаром же в нем сердце смущено.

Так говори ж, возница, без опаски.

Давай-то бог. Но слушай, царь. Ты помнишь,
Что приказал крылатых кобылиц
Клянусь, таких Магнесия уж много
Не знала лет — стреножить и на луг,
Копытами их целый год не мятый,
Пустить, Эол… Стреножив кобылиц,
В беседу мы с табунщиком вступили…
Но, как на грех, — ты помнишь ту — у ней
Над правым глазом звездочка, — не видел
Я более шкодливой, — путы прочь…
И что уж там завидела… Но мимо
Подруг и вон из стада… Там Алфей
Поток бежит — шагов, пожалуй, будет
Две тысячи — за нею мы гнались.
Холодная вода потока, верно,
Крылатую сманила… На нее
Накинул я узду и потихоньку
С укорами шкодливую назад
В табун повел. Идем мы перелеском:
Путь выбирал короче я, и вот
Ты знаешь луг, весь желтый от цветов,
Где пастухи твоих коров и телок
Свирелью, царь, с зари и до зари,
А может, и пастушек забавляют…
Их утомил, не знаю, солнца свет,
Любовь иль труд, но спящими нашли мы
Бездельников… А в засенке [9] Засенок — тенистое место. … О, нет…
Бессмертные!.. Нет… нет, такого дива
Ни мой отец, ни дед, ни прадед, верно,
Не видывал, — увидит ли и внук?..
Корову мы увидели, по виду
Уж не вчера телилась… рядом с ней
Порядочный мычал нетерпеливо
И землю рыл раздвоенным копытом
Бычок… а мать, ты не поверишь, царь,
Двух мальчиков — я об заклад побьюсь,
Что были то особенные дети,
Ты не найдешь таких красивых здесь
И рослых, царь, — двух мальчиков кормила.
И долго мы стояли… Не могли
Мы губ разжать от изумленья, даже
Как будто бы и ноги отнялись,
С испуга, царь, что этот вид чудесный
Обозначать нам должен. Пастухов
Толчками мы тут подняли, но толку
В породе той кто и искать бы мог,
Которая иль спит, или играет
На дудочке? И спор тогда пошел
Меж нами, что за дети. Не корова ль
Их принесла? Чего ведь не бывает…
Иль демоном положены на луг…
Ну видано ль, чтобы, свое рожденье
От вымени сурово оттолкнув,
Плод женщины кормить корова стала!
Кричали мы немало. Ничего
Из нашего не вышло крика только,
И решено…
Нет! раньше… погоди…
Когда детей, иль бесенят, — уж, право,
Не знаю, как созданья те назвать,
Корова-мать, так скажем, откормила,
Здоровы же сосать они… На луг
Склонившихся она тихонько стала,
Как маленьких теленочков, лизать…
Тут подошли другие телки… Следом
Бык подошел, но молча, и никто
Диковинных детишек тех не трогал.
Обиженный один не замолкал,
Пока травой он сердца не натешил…
Давно бы так… И было решено
Меж нами тех гостей сюда доставить:
Что ты велишь, то с ними мы, Эол,
И сделаем… Но было нелегко
Их унести… Мычаньем недовольным
Все стадо нас почти что до ворот
Твоих, Эол, от речки провожало.
По глупому совету моему
Так и другой тебе, владыка, скажет,
Недоброе то знаменье… Скорей
Убрать бы их… А впрочем, как прикажешь.

О, боги!.. О, гадания! О, сын
Эол, Эол! Иль цепь твоих несчастий
Не оборвали боги?.. Ты, пятно,
С кого же ты растешь?.. О, демон злобный!

О, тяжкий бред… Осмелюсь ли я, царь…
Ты, кажется, устал, и это солнце…

Кто говорит?.. Что солнце?.. Это ты?
Ты, дочери Хирона чадо, Арна?

Да, я помочь хотела бы тебе,
Державный дед… Боюсь я, что недужный
Твой бред отца счастливого смутит
И праздник наш расстроить может, Геллен…

Боитесь вы для праздника моих
Тяжелых слов… Что ж делать?! Я не бредил.
Я — в ужасе… Ты понимаешь, царь?