Пелагея Егоровна. Как же мне быть-то с вами! Я совсем с ума сошла… да… помешалася. Ничего не знаю, не помню… да, да… головушка моя закружилася… Горько, горько моему сердцу, голубчики!…
Любовь Гордеевна (подходит к Мите). Нет, Митя, не бывать этому! Не томи себя понапрасну, перестань! (Поднимает его.) Не надрывай мою душу! И так мое сердце все изныло во мне. Поезжай с Богом. Прощай!
Митя. За что ж ты меня обманывала, надо мной издевалася?
Любовь Гордеевна. Полно ты, Митя. Что мне тебя обманывать, зачем? Я тебя полюбила, так сама же тебе сказала. А теперь из воли родительской мне выходить не должно. На то есть воля батюшкина, чтоб я шла замуж. Должна я ему покориться, такая наша доля девичья. Так, знать, тому и быть должно, так уж оно заведено исстари. Не хочу я супротив отца идти, чтоб про меня люди не говорили да в пример не ставили. Хоть я, может быть, сердце свое надорвала через это, да по крайности я знаю, что я по закону живу, никто мне в глаза насмеяться не смеет. Прощай!
Целуются.
Митя. Ну, знать, не судьба!
Любовь Гордеевна садится на диван и плачет.
Прощай! (Кланяется Пелагее Егоровне.) Прощайте, Пелагея Егоровна, благодетельница вы моя! Век не забуду вашей ласки да милости ко мне: не забывали сироту на чужой стороне.
Пелагея Егоровна. Прощай, голубчик, не осуди нас в чем, грех тебе будет. Дай Бог тебе счастливо… а мы тебя не забудем.
Митя кланяется и уходит.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Пелагея Егоровна и Любовь Гордеевна и потом Коршунов.
Пелагея Егоровна. Что, Любушка, жаль парня-то! Эко, девушка… ах! А мне и невдомек, что ты его полюбила-то. Да и где мне, старухе, догадаться… да. Что ж я? Вот поплакать наше дело, а власти над дочерью никакой не имею! А хорошо бы! Полюбовалась бы на старости. Парень-то такой простой, сердцем мягкий, и меня-то бы, старуху любил. Уж как погляжу я на тебя, девушка, как тебе не грустить!… да помочь-то мне тебе, сердечная, нечем!
Любовь Гордеевна. Ну, маменька, что там и думать чего нельзя, только себя мучить. (Сидит молча.)
Стучат; голос Коршунова: «Можно войти?»
Пелагея Егоровна. Войдите, батюшка.
Коршунов (входя). А, вот она, невеста-то моя, куда спряталась… хе… найду, везде найду. Позвольте-ка нам, Пелагея Егоровна, с вашей дочкой по секрету поговорить о своих делах.
Пелагея Егоровна. Изволь, батюшка. (Уходит.)
Коршунов (садится подле Любови Гордеевны). Об чем это плакать-то, сударыня? Стыдно, стыдно… хе… хе… хе… Вот я и постарше, да не плачу… (Смотрит на нее проницательно.) Я ведь знаю, об чем: чай, за молоденького хочется? Так ведь это, миленькая вы моя (берет руку и целует), глупость одна девичья. Вот послушайте-ка, что я вам скажу… я правду буду говорить, начисто, обманывать не люблю, мне не из чего. Станете слушать, а?
Любовь Гордеевна. Говорите.
Коршунов. Хорошо-с. Вот начнем хоть с этого. Молодой разве оценит, что вы его полюбите, а? Молодого-то ведь всякая полюбит, ему это не в диковинку, а старику-то дорого. Старик-то за любовь и подарочком, и тем, и сем, и золотом, и бархатом – и не знает, чем утешить. (Целует у нее руки.) А в Москве хороших вещей в магазинах много, есть что подарить. Так вот старика-то и хорошо полюбить… Вот вам раз… А то вот еще что бывает с молодым-то мужем да с хорошим-то: ведь они народ ветреный, – глядишь, и приволокнется за кем-нибудь на стороне, либо в него какая-нибудь сударынька влюбится, а жена-то сохни… Пойдут попреки да ревность… А что такое ревность, а? хе… хе… хе… Знаете ли вы, сударыня, что такое ревность?
Любовь Гордеевна. Нет, не знаю.
Коршунов. А я знаю… Это не то, что иголкой пальчик уколоть, – гораздо побольнее будет. Ведь она, проклятая, сушит человека. От ревности-то режут друг друга, мышьяком отравляются! (Смеется судорожно и с кашлем.) А в старика-то кто влюбится? Стало быть, жене-то и покойно. Да еще вот что скажу вам, драгоценная моя барышня: молодые-то загуливать любят, веселости, да развлечения, да дебоши разные, а жена-то сиди дома, жди его до полуночи. А приедет-то пьяненький, заломается, заважничает. А старик-то все подле жены так и будет сидеть; умирать будет – прочь не отойдет. Да все бы в глазки глядел, да все бы ласкал, да ручки бы целовал… (Целует.) Вот так.
Любовь Гордеевна. А вас та жена… покойная любила?
Читать дальше