1 ...6 7 8 10 11 12 ...55 Иоганна. Ничего больше?
Отец. Ничего. Только однажды. Поток слов, смысл которых я не мог уловить. (С горьким смехом.) Я был в библиотеке и слушал радио.
Треск радиоприемника, позывные. Все звуки приглушены. Голос диктора: «Слушайте последние известия. В Нюрнберге международный военный трибунал приговорил маршала Геринга...»
Франц выключает приемник. Когда он передвигается, то все время остается в тени.
(Вздрагивает, быстро оборачиваясь.) Что ты делаешь?
Франц глядит на него мертвым, ничего не выражающим взглядом.
Я хочу знать приговор.
Франц (через всю сцену, циничным и мрачным тоном). Висельник — чего ждать приговора. (Пьет.)
Отец. Откуда ты знаешь?
Франц молчит.
(Иоганне.) В те времена вы еще не читали газет?
Иоганна. Нет. Мне еще не было двенадцати.
Отец. Все газеты были в руках союзников. «Мы немцы, значит мы виновны; мы виновны, потому что мы — немцы». И так каждый день, на каждой странице. Какое-то наваждение! (Францу.) Восемьдесят миллионов преступников: какая чушь! В лучшем случае их было полсотни. Так пусть их повесят, а нас оправдают: это был бы конец кошмара! (Повелительно.) Доставь мне удовольствие, включи приемник.
Франц будто не слышит. Продолжает пить.
(Сухо.) Ты слишком много пьешь.
Франц смотрит на него таким взглядом, что отец растерянно умолкает. Пауза.
(Продолжает настойчиво, со страстным желанием понять.) Ну какой смысл, что целый народ обрекают на отчаяние? Что сделал я, чтобы заслужить презрение всего мира? Мои убеждения всем известны. А ты, Франц, ты, который был солдатом и дрался до конца?
Франц выразительно смеется.
Ты нацист?
Франц. Черта с два.
Отец. Тогда выбирай: либо осуждение виновных, либо пусть вся Германия отвечает за их ошибки.
Франц (без единого жеста разражается сухим и диким смехом). Это одно и то же.
Отец. Ты что, рехнулся?
Франц. Можно по-разному уничтожить народ: осудив его целиком или заставив отречься от тех вождей, которых он выбрал. Второе страшнее.
Отец. Я ни от кого не отрекаюсь, к тому же нацисты не были моими вождями: я их лишь терпел.
Франц. Ты с ними мирился.
Отец. А что я должен был делать, черт возьми?
Франц. Ничего.
Отец. Что касается Геринга, то я его жертва. Пойди погляди на наши верфи. Их двенадцать раз бомбили, ни одного целого ангара: вот как он нас защищал!
Франц (грубо). Я сам не лучше Геринга. Если они повесят его, то буду повешен и я.
Отец. Геринг был тебе всегда противен!
Франц. Но я повиновался.
Отец. Твоим армейским начальникам.
Франц. А кому повиновались они? (Смеясь.) Мы ненавидели Гитлера, другие любили его: в чем разница? Ты поставлял ему военные корабли, я — трупы. Скажи, что мы могли бы сделать больше, если бы мы его обожали?
Отец. Так что же? Все виновны?
Франц. Боже мой, нет! Никто! Виновны лишь раболепствующие псы, принимающие суд победителей. Хороши победители! Знаем мы их: в восемнадцатом году они тоже судили нас, теми же лицемерными добродетелями. Что они сделали с нами с тех пор? Во что они сами превратились? Помолчи: дело победителей брать в руки ход истории. Они его взяли и дали нам Гитлера. Это они — судьи? Разве они никогда не убивали, не грабили, не насиловали? А кто бросил бомбу на Хиросиму? Уж не Геринг ли? Если они будут судить нас, то кто же будет судить их? Они кричат о наших преступлениях, чтобы оправдать то преступление, которое готовят исподволь: систематическое истребление немецкого народа. (Разбивает бокал об стол.) Все невиновны перед лицом врага. Все: вы, я, Геринг и остальные.
Отец (кричит). Франц!
Свет вокруг Франца гаснет, он исчезает.
Франц! (Короткая пауза. Медленно поворачивается к Иоганне и тихо смеется.) Я ничего не понял, а вы?
Иоганна. Ничего. Ну а потом?
Отец. Это все.
Иоганна. Но ведь надо же сделать выбор, либо все виновны, либо все невиновны?
Отец. Он не выбирал.
Иоганна (на минуту задумавшись). Но ведь это бессмысленно.
Отец. Возможно и так... не знаю.
Лени (поспешно). Не заходите в дебри, Иоганна. Мой брат очень мало думал о Геринге, о военной авиации, ведь он сам служил в пехоте. Он тоже считал, что есть виновные и есть невиновные, но он судил по-иному. (Перебивая отца, который хочет что-то сказать.) Мне лучше знать — я вижу его каждый день. Невиновным было двадцать лет, они были солдатами; виновным было пятьдесят — это были их отцы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу