Александр Ермак - Пьесы и пьески

Вздыхает и тянет носом:

– Что за черт? (щурясь, всматривается в зрительный зал, падает как подкошенный ) Во попал!.. ( рассматривает зал ) Мама, родная, сколько же их… Логово у них здесь, что ли? Или просто тусуются, душу отводят? Если она у них есть, конечно… ( считает ) Десять… Двадцать… Тридцать… Больше… А разномастные все. Кудрявые болонки… Эти сучки не столько покусают, сколько шума поднимут… Ага, короткошерстные бульдоги – такие все молчком: вцепиться, повиснуть и держать. Потом набросятся овчарки всех мастей: восточные, и западные, и кавказы. И еще терьеры… А сбросишь чудом, убежишь, по следу кинутся борзые, вон те – худющие… Наш Тузик спаниэль был. Породистый, с медалями, красавчик. А теперь, жив если, наверное, такой же – блохастый, нечесаный, грязный, вонючий… Хотя, смотрю, кой-кто из них прилизан. ( принюхивается) Уж не от них ли тянет духами и одеколоном? ( слюнявит палец и поднимает его над собой ) Да, ветер в мою сторону. И этим надо пользоваться. Не буду дураком, так проскользну. ( снова присматривается ) Им пока не до меня. Та сучка длинноногая кобелей очаровала всех самых злых, зубатых, расторопных. Играет с ними, знает себе цену. Да, с точки зрения экстерьера она вполне, я б на их месте не плошал… А эти послабей, как будто дремлют и в сторону мою не очень смотрят. Заметят? Не заметят? Эх, гранату б мне. Нет, одной гранатой здесь не обойдешься. Автомат. А лучше – огнемет. Так начал бы палить их, жечь рядами. Шкуры б вспыхнули и затрещали. И вонь такая бы пошла, что все оставшиеся ужаснулись б и разбежались. И никогда на человека ни зубом, ни когтем вовеки не решились посягнуть. И можно было бы ходить, гулять свободно, смело. Но нет ни огнемета, ни автомата. Ни даже и гранаты. Надо убираться, пока не переменился ветер. ( Достает из кармана фотографию) Я скоро, уже скоро, мои родные. ( целует фотографию) Эх, Тузик-Тузик ( целует фотографию еще раз )

Пытается ползти:

– Ох, не по мне это. Я же – не пресмыкающийся. Я – человек. Эх, разве только на коленях. ( становится на колени, пробует идти) Нет, не так. Может по-собачьи? (становится на четвереньки ). Да, так быстрее будет. А заметят, за своего вполне сойду. Хвостом вилять совсем не сложно должно быть ( виляет задом ). Вперед ( идет на четвереньках ) Коленям больно, но стерплю. Вроде получается. ( напевает ) «Собака бывает кусачей, только от жизни собачей…» ( прихрамывает ) Ой, не привычно как. ( невдалеке от конца сцены одна из его рук подворачивается, он падает на бок, потом переворачивается на спину и дует на руки и на ноги ) Надо отдохнуть минутку. А, ведь, если потренироваться, то в следующий раз я это место так и проскочу мигом на четырех костях. Точно – это выход. И дома жену с детьми построю, объясню, что вместо физзарядки будем учиться на четвереньках миновать врага. Недельку и, как Тузик, станем брать барьеры. Эх, Тузик-Тузик… ( переворачивается на живот и всматривается в зал ) Тузик? Не может быть. Да, точно он. Те же ноги, уши, стойка. Так я его учил. ( Приподнимается ) Он, он. Тузик, милый. Иди ко мне (достает из кармана мячик ) Твой любимый… О! ( прижимается к полу ) Кретин! Сам себя выдал! Сейчас набросятся всей кодлой и заживо сожрут. Я не вернусь домой. ( достает фотографию ) Прощайте, дорогие ( целует изображение ). Эх, Тузик-Тузик! ( целует фотографию еще раз, смотрит в зал ) Уставились. Но на своих местах. И Тузик. Не дергаются. Ждут чего-то. Команды? Или не поняли еще, кто я? А я, а я, а я – собака, я – пес, ай эм э дог. «Вау-вау, гав-гав» (встает на четвереньки, виляет задом, затем быстро продвигается к концу сцены ) Глядите, я совсем такой как вы. (обнюхивает кулису, а затем задирает на нее ногу ). «Вау-вау, гав-гав». Вы видели? Я б к вам присоединился, но некогда сегодня, я тороплюсь – дела собачьи, ждут щенки… ( скрывается за кулисами, оттуда доносится вой и лай )

Первый,

Второй.

Посредине сцены два водительских места. С одной стороны из-за кулис выходит Первый, с другой – Второй. У Первого в руках бутерброды, у Второго – напитки. Садятся.

Первый:

– Ну вот, подзаправимся. А там глядишь и до конца смены чуть-чуть. Держи ( протягивает Второму бутерброд ).

Второй берет бутерброд, протягивает Первому банку:

– Твоя кола. (жует и вглядывается в зал). А он не смотался, пока мы за жратвой бегали?