Санэацу Мусянокодзи - Его младшая сестра

Хиродзи. О чем ты?

Сидзуко. Только не сердись! Зачем ты сегодня утром взял служанку за руку?

Хиродзи. Кто сказал?

Сидзуко. Тетушка… Это же неприлично!

Хиродзи. Ну прости!.. Я ведь ничего не вижу – ни лица, ни рук, ни ног женщины. Понимаешь?! Мне захотелось просто чуть-чуть дотронуться… Просто дотронулся, и все… хотя, конечно, души так не узнаешь… Мне казалось, что слепому позволено прикоснуться. Я и не знал, что тетя видела.

Сидзуко. Тетушка даже запретила служанке подходить к тебе, когда никого нет.

Хиродзи. Ну что тут такого?

Сидзуко. Как это – что тут такого! Я чуть от стыда не сгорела.

Хиродзи. Ну извини, виноват…

Сидзуко. И тебе не совестно?

Хиродзи. Теперь уже совестно.

Сидзуко. Держи себя в руках!

Хиродзи. Ладно… Я тут задумал новую работу. Ты не могла бы сейчас немного пописать?

Сидзуко. Могу. (Пододвигается к столу.)

Хиродзи (уступает ей место). Можно диктовать?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Это будет нечто вроде устного выступления.

Сидзуко. Понятно. Можешь начинать.

Хиродзи (встает). Только не смейся.

Сидзуко. Да разве я смеюсь?!

Хиродзи (как будто обращаясь к слушателям, но медленно, чтобы можно было записывать). Я слепой. Потерял зрение на войне. Возможно, вы скажете: благодари судьбу, что остался жив. И я действительно считаю это невероятной удачей. Но для меня потеря зрения – невосполнимая утрата. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Вы скажете: это и так понятно. Однако для меня это гораздо большая трагедия, чем можно предположить. Господа! Ведь я – художник! Вы вправе думать, что даже если бы я продолжал видеть, все равно не создал бы ничего серьезного. Слезы досады навертываются на глаза при мысли об этом. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Но я уже никогда не смогу доказать вам обратное. Что бы вы ни сказали, я должен все сносить молча. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Для вас моя слепота не имеет значения. Для всей Японии – и подавно. Да и вообще, погибни я на войне – вас бы это ничуть не огорчило. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Однако я вовсе не хочу сказать, что в вашем равнодушии есть что-то несправедливое. Сейчас я уже почти смирился со своей судьбой. Но это было не так-то просто. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Никогда больше не увидят свет мои глаза… Никогда не увижу ваши лица. Я – инвалид. Обуза. Весь мой мир – лишь то, к чему я могу прикоснуться, потрогать, понюхать, услышать. А мне так хочется все это еще и видеть! Все мои надежды и мечты распались в прах. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Я – художник. Я верил, что мои картины принесут мне счастье. Я и сейчас вижу во сне то, что хотел бы запечатлеть на полотне. Но я не могу этого сделать. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Перед самым призывом в армию я заканчивал портрет сестры во весь рост. Как-то за работой я сказал ей: «Вот увидишь, я добьюсь признания, непременно добьюсь! Судьба улыбнется нам. Дядя' будет рад, что я – художник, тетя тоже перестанет коситься… Мы не будем больше сидеть у них на шее. Удача придет! Я это чувствую, чувствую уже сейчас! Призрак победы маячит передо мной. Только еще чуть-чуть терпения!» Сестра верила мне. И не только сестра. Верили и мои друзья. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Я выставлял свои картины, и один уважаемый критик дал о них весьма лестный отзыв. И вот молодой художник, уже почти уверенный, что признание идет к нему, внезапно теряет на войне зрение. Разумеется, ничего удивительного в этом нет. (Пауза.) От судьбы не уйдешь – нелепо жаловаться на нее. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Я не хотел убивать и не хотел быть убитым. Я был против войны, которую начало государство. Но меня послали на фронт. Написала?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. И я пошел воевать. Стрелял. Участвовал в расстреле несчастного вражеского лазутчика. Я мысленно просил у него прощения, молился за него и нарочно целился мимо, но спасти, избавить его от страха смерти не мог. Его лицо до сих пор стоит передо мной. Какая-то неведомая сила заставила меня действовать против собственной воли. Что это за сила – не знаю. Но я не мог ей сопротивляться. Может быть, потому, что сам боялся смерти… Неужели все дело в этом?…

Сидзуко. Не могу так быстро.

Входит служанка.

Служанка. Сидзуко-сан, вас просит к себе хозяйка. Сидзуко. Скажи, что я приду. Служанка. Слушаюсь. (Выходит.) Сидзуко. Сейчас вернусь! Хиродзи. Хорошо, ступай!

Сидзуко уходит. Хиродзи берет карандаш и пробует писать. В отчаянии стонет, ложится на спину.