Павел Федоров - Аз и Ферт

МАРФА СЕМЕНОВНА. Ну, и ты выйдешь!

Те же и Мордашов.

МОРДАШОВ (в халате входит при последних словах из дверей с правой стороны) . Разумеется, выйдешь… неположительным образом выйдешь… Да еще бы не выйти!.. Еще бы Любе не выйти… Этакое богатое приданое!.. Все белье из голландского полотна… из настоящего голландского… Посуда фаянсовая на двадцать четыре персоны; то есть положительно на двадцать четыре… Серебра двадцать три фунта!.. С лишком двадцать три фунта, а ведь все восемьдесят четвертой пробы!.. Только терпение, терпение, терпение! Я уж тебе выберу, выберу! Вот какого выберу!

ЛЮБУШКА. Ну уж выберете! Опять такого, пожалуй, как этот Фурсиков.

МОРДАШОВ. Ты глупа! Очень глупа!.. Толку не знаешь в женихах… Вовсе толку не знаешь!

МАРФА СЕМЕНОВНА. Ну, уж ты-то знаешь толк… Вот и кроме Фурсикова ведь сколько было женихов у Любушки, а все не по тебе.

МОРДАШОВ. Дрянь! Чистая дрянь!.. Да и не по ее приданому.

МАРФА СЕМЕНОВНА. А Павел Николаич? А Петр Антоныч? Разве это дрянь?

МОРДАШОВ. Ты филя, Марфа Семеновна, наичистейшая филя.

МАРФА СЕМЕНОВНА. Иван Андреич, помилуй, что у тебя за выражения!

МОРДАШОВ. Да как же тебя назвать иначе, когда ты сама не понимаешь, что говоришь! Уж если я кому отказал, так, стало быть, имею резон… наиположительный резон… Дайте только срок, я найду Любе жениха. Найду самого наичудеснейшего жениха!

ЛЮБУШКА. Да, когда еще это будет, как все станете браковать.

МОРДАШОВ. Люба! Ты пустомеля. Бесстыдная пустомеля! Если б я был девушкой, у меня язык бы не повернулся сказать это отцу!.. Ну, право бы, не повернулся.

МАРФА СЕМЕНОВНА. Бог знает, что и ты-то говоришь, Иван Андреич! Ведь Любушке обидно… Вот Соничка Морозова чуть ли не годом моложе ее, а на прошлой неделе вышла замуж.

МОРДАШОВ. Как же я этого не знал?

ЛЮБУШКА. Как не знали, папенька? От них и билет был, да вы не хотели и взглянуть… Еще рассердились, как я стала проситься на свадьбу.

МОРДАШОВ. Еще бы ехать! Тут ведь сколько расходов. И не перечтешь, сколько расходов!.. И платье новое, и перчатки, и карета… Безделица, карета!

ЛЮБУШКА. А говорят, какая веселая свадьба была… Пятеро музыкантов играли!

МОРДАШОВ. Да за кого вышла-то она?

МАРФА СЕМЕНОВНА. Человек, говорят, прекрасный.

ЛЮБУШКА. Какой-то Фролов.

МОРДАШОВ (вскрикнув). Фролов!.. Как его зовут? Как по имени зовут?

ЛЮБУШКА. Позвольте, вот тут билет. (Берет со стола билет.) Александр Петрович.

МОРДАШОВ (с криком). Александр Фролов!

МАРФА СЕМЕНОВНА. Разве ты его знаешь?

МОРДАШОВ. Не знаю… решительно не знаю… Но ведь надобно же быть такому несчастию. Такому наиужасному несчастию!

ЛЮБУШКА. Какое ж тут несчастие, папенька?

МОРДАШОВ. А такое, что этот Александр Фролов должен бы жениться на тебе. То есть наиположительным образом должен бы жениться на тебе…

ЛЮБУШКА (с удивлением). Это отчего?

МАРФА СЕМЕНОВНА. Вот еще новости!..

МОРДАШОВ. Вы обе глупы. Наичистейшим образом глупы. Ну отчего вы мне прежде о нем ничего не сказали?

МАРФА СЕМЕНОВНА. Да разве мы его знали?

ЛЮБУШКА. Да если б и знали, что ж бы за польза была?

МОРДАШОВ. А такая польза, что не Соничка твоя, ты сама была б его женой. Уж во что бы ни стало, а уж и была бы его женой!

ЛЮБУШКА. А если б он мне не понравился?

МОРДАШОВ. Ну это еще буки! Мы бы посмотрели, как бы он тебе не понравился… Александр Фролов! Боже мой, и я упустил такого жениха, упустил такого наивыгоднейшего жениха!

МАРФА СЕМЕНОВНА. Воля твоя! Ты в уме рехнулся. Тебя понять нельзя.

Мордашов ( ходя по комнате ). Александр Фролов! Только бы мне этого и нужно… Хоть бы он овдовел! Хоть и овдовел скорее.

ЛЮБУШКА. Ах, папенька, что это вы говорите!.. Сонечка моя подруга… Она так счастлива…

МОРДАШОВ. А мне что за дело!.. Мне какое дело. Мне нужен Александр Фролов.

МАРФА СЕМЕНОВНА. Как будто уж на свете других женихов не стало. Да захоти только, так у Любушки завтра же будет жених.

ЛЮБУШКА. Да, папенька, только бы вы захотели.

МОРДАШОВ. Не ваше дело! Решительно не ваше дело!.. Оставьте уж это на мое попечение… Я вам уж сделаю сюрприз… Подите-ка распорядитесь, чтоб у нас был сегодня порядочный обед… то есть этакой настоящий обед.

МАРФА СЕМЕНОВНА. Это еще для чего?

МОРДАШОВ. Ни слова, ни полслова!.. Слушайте, что вам говорят… Ну, марш! (Выпроваживает их в дверь налево.)

МОРДАШОВ (один, ходя по комнате и размышляя). Александр Фролов! Аз и ферт! Этого бы только мне и нужно… Прозевал! Нечего делать, прозевал. А жаль! Очень жаль. Необычайно жаль!.. Надо опять искать моих вензелей… А все этот Алексей Фурсиков втянул меня в хлопоты… Представьте только себе. Был у меня приятель… Человек богатый, то есть положительным образом богатый… и холостой… На вид решительно холостой… Ударили мы с ним по рукам… сговорил я за него Любу. Ну наирешительно сговорил… Жена и дочь у меня было я руками и ногами, да ведь у меня расправа коротка: молчать! ( Грозя пальцем.) Молчать, ни слова. Я так хочу! И все пошло как по маслу. Ну, совершенно как по маслу. Угораздило же меня пустить ему пыль в глаза… Ну, знаете, этак из самолюбия и ему и всем захотелось пустить пыль в глаза… Постой же, думаю, пусть дивятся! Дочь одна, так дам же ей приданое… Вот какое дам приданое. У меня ведь, знаете, прикоплено кой-что… Я ведь себе на уме… Был случай, хороший случай… не упустил, понакопил-таки… наиположительным образом понакопил. Я ведь только представлялся таким… Право, только что представлялся… а ведь я себе на уме. Вот я и давай делать белье из голландского полотна. Из настоящего голландского!.. Давай покупать фарфоровую да фаянсовую посуду. Да ведь все английскую посуду!.. Давай заказывать серебро, и ведь этакое, знаете, серебро а-ля-рококо… И ложки, и вилки, и ножи, и чайники, и молочники… Ну, словом, всего двадцать три фунта выделал, с лишком двадцать три фунта а-ля-рококо восемьдесят четвертой пробы… Но это бы все еще ничего… а пыль-то я хотел пустить в глаза вот чем…. На всем на том велел я вышить и вырезать вензеля: «Аз и Ферт», то есть, Алексей Фурсиков. У всех, мол, больших господ делают вензеля, так и у нас будет сделано… И сделал, право, сделал. А он, жених-то мой, Алешка-то Фурсиков, почти перед самым днем свадьбы приходит и чуть не воет… Просто чуть наинижайшим образом не воет. Виноват, говорит, что хочешь делай, говорит, не могу жениться на твоей дочке, говорит. Я так и обомлел… Что ты шутишь, что ли, говорю?.. Нет, говорит, не шучу… На меня, говорит, хочет подать просьбу экономка. Ну, понимаете, экономка… ребята… Что было делать? Разругал его, выгнал вон. Наипозорнейшим образом выгнал вон, а приданое вот и осталось на шее с вензелями. Что ж ему пропадать, что ли? Продавать за бесценок, что ли? Стирать с серебра, что ли, вензеля?.. Нет, я не так глуп. Я давай искать жениха Любе с таким именем и фамилией, чтоб подходил под мои вензеля… Ведь умно? Правда, ведь очень умно?.. Недавно представился было мне случай, неичуднейший случай, да прозевал. Пошел я прогуляться в Екатерингоф…. Сел на скамеечку у озерка… Вижу, сидит подле меня этакой франтик и курит сигарку… Я и вступил в разговор… Досадно, говорю, не взял сигарок… а чудно бы здесь покурить на вольном воздухе… Да не угодно ли, говорит, и подал мне сигарку. Подал самую настоящую сигарку… Знаете, это было мне так приятно… Ну, понимаете, вежливость! Такая деликатная вежливость… Я и спрашиваю: позвольте узнать имя, отчество и фамилию… Что ж бы вы думали, он мне сказал?.. Антон Николаевич Фадеев. Меня как обухом по голове, то есть наиположительным образом как обухом. Да ведь ни с чего другого, а от радости. Аз и ферт. Просто в глазах потемнело, решительно потемнело… Стой, говорю, тебя-то мне и надо. Глядь, а уж его и след простыл! Бежит за какими-то сорванцами… Я за ним, он от меня, только и видел. Сколько ни искал, часа четыре искал… не нашел… нигде не нашел. Сколько потом о нем ни узнавал, ничего не узнал, решительно ничего не узнал…. Так уж было досадно, что и сказать нельзя!.. А ведь какой жених-то был! Какой наипревосходный жених! Антон Фадеев! Ну, словом, мой вензель, ну совершенно мой вензель… Несчастие, наижесточайшее несчастие! Однако ж, сегодня у меня есть надежда на одного человека… Я жду его с часу на час… Признаться, стоило мне денег… Стоило порядочных денег заманить его сюда!