Пьер Шено - Будьте здоровы!

Людовик. Так мало!

Профессор Гаррон. Безусловно, к этим цифрам надо относиться с большой осторожностью. Кроме того, американский врач Карлтон менее пессимистичен и считает, что ошибка происходит один раз на тридцать тысяч.

Людовик. Отлично! Я предпочитаю этот вариант.

Профессор Гаррон. Тем не менее он высчитал, что за последние два тысячелетия в Европе было преждевременно захоронено четыре миллиона человек.

Людовик. Наконец-то я понял, зачем нужна внутренняя обивка гроба – для звукоизоляции!

Профессор Гаррон. Во всяком случае, необыкновенно интересно наблюдать подобное явление. Присутствуешь при медленном восстановлении всех функций организма.

Людовик. А в данном случае, со Стефаном, это может продолжаться долго? Этот кризис?

Профессор Гаррон. Несколько часов!.. Или несколько лет!..

Людовик. Несколько лет!!

Профессор Гаррон. Безусловно. Если его состояние будет удовлетворительным, ничто не помешает снабдить его маленьким сердечным стимулятором.

Людовик. Безумие этот прогресс науки! Вы не останавливаетесь ни на мгновение! Беспрестанные триумфы в лабораториях! Сплошной фейерверк! Скоро придется кидаться под автобус, чтобы умереть!

Профессор Гаррон. Автобус тоже не даст полной гарантии! Медицина скоро будет в состоянии склеивать все части человеческого тела.

Людовик. Если я вас правильно понял, у нас будут тысячи столетних стариков!

Профессор Гаррон. Миллионы! Каждый человек имеет право жить сто лет.

Людовик. Вот будет радость пенсионным кассам!

Профессор Гаррон. Безусловно, государство больше не сможет давать каждому пенсию в сорок лет.

Людовик. А как вы думаете разрешить эту экономическую проблему?

Профессор Гаррон. Включить их в активную жизнь.

Людовик. Заставить работать столетних стариков!

Профессор Гаррон. Это единственное правильное решение. Наш врачебный долг – бороться с болезнями, со смертью, иначе мы станем невольными пособниками эвтаназии. [2]

Людовик. Кстати, об эвтаназии. Вы, конечно, яростный противник?

Профессор Гаррон. Безусловно. Почему вы спрашиваете?

Людовик. Просто так.

Луиза (выглядывая из спальни) . Доктор! Доктор! Он вытянул руки! А они же были у него скрещены на груди!

Профессор Гаррон. Непостижимо! Иду! (Исчезает в спальне Стефана.)

Оставшись в одиночестве, Людовик складывает руки и начинает молиться. Ясно, что он молится не «во здравие» умирающего. Входит Вивиан и с изумлением смотрит на него.

Вивиан. О! Простите! Вы молитесь!

Людовик. Да. Я верующий.

Вивиан. Что происходит?

Людовик (устало). Он открыл один глаз, вытянул руки – короче, он полон сил.

Вивиан. Вы говорите это таким тоном!

Людовик. О! Прошу вас, не будем лицемерить, я строил планы, а вы разве нет?

Вивиан. Я тоже… Конечно… Мы все их строили, но нельзя желать смерти своему ближнему только потому, что это нас устраивает, – это было бы чудовищно!

Людовик. Я начинаю понимать чудовищ!

Вивиан. Но нельзя считать чудовищной мысль о том, что теперешнее состояние Стефана не может продолжаться долго.

Людовик. А если ему вставят в сердце стимулятор…

Вивиан. Стимулятор?!

Людовик…тогда он будет жить еще несколько лет! Ах, до чего они дошли со своим прогрессом… Когда я думаю, на что они тратят наши деньги…

Луиза (выходит из спальни, что-то говоря профессору Гаррону, которого не видно). Я могу еще сделать легкий бульон с большим куском масла. (Закрывает дверь.)

Людовик. Он хочет есть!!!

Луиза. Так он сказал.

Людовик. Он уже говорит!

Луиза. Нет еще. (Протягивает Вивиан листок бумаги.) Смотрите, он написал: «еда».

Вивиан берет записку.

Людовик. Может быть, он хотел написать: «беда»?

Вивиан. Нет, это не ошибка.

Луиза. С каждой минутой ему все лучше и лучше…

Людовик. Он приходит в себя скорее, чем мы все.

Луиза (уходя на кухню). Я еще нарежу ему в суп ветчину маленькими кусочками.

Людовик (возбужденно). Не перекармливайте его! Не перекармливайте его!

Луиза. Но если мы хотим спасти его, он должен хорошо питаться. (Уходит.)

Людовик (в задумчивости кусая ногти). Вивиан, когда вы ходили в аптеку, вы кому-нибудь рассказали о том, что с ним произошло?

Вивиан. Нет, зачем вам это знать?

Людовик. Простое любопытство.

Люси (выходит из спальни с двумя зажженными канделябрами). Надо было унести их раньше. Папа спросил, для чего в его комнате зажгли канделябры. А что мы ему скажем, когда он заметит, что на нем фрак?!