Александр Вампилов: Сто рублей новыми деньгами

ПЕТРИК. Развяжите руки! Очумели вы, что ли!

Сероштан из кармана пиджака достает документы Петрика, просматривает их.

СЕРОШТАН. Так… так… Федор Григорьевич Петрик. Агроном! Ого! Парень-то, оказывается, серьезный.

СВЯТУС (берет бумагу, смотрит). Да… Мы ищем любителей нейлоновых носков, а они тем временем стоят в очереди за помидорами.

ПЕТРИК. Развяжите руки.

СВЯТУС. Агроном… (Сует документы Петрику в карман.) Знаешь что, агроном. Ты не по средствам великодушен. Мы отведем тебя в милицию, пусть-ка они там поинтересуются насчет капусты и огуречного рассола.

ПЕТРИК. Ведите!

СВЯТУС. Значит, ты желаешь в милицию?

ПЕТРИК. Желаю!

СЕРОШТАН. Вовремя мы его упаковали.

ПЕТРИК. Что вам от меня надо?

СЕРОШТАН. Это мы тебя спрашиваем: что тебе от нас надо?

Святус отводит Сероштана в сторону. Петрик тем временем пытается освободиться.

СВЯТУС (Сероштану). Ничего от него не добьешься. Надо его бить, но бить нельзя.

СЕРОШТАН. Почему?

СВЯТУС. Он провокатор и наверняка только этого и добивается.

СЕРОШТАН. Что же делать? Только развяжи этого молодчика, он тут же организует товарищеский суд.

СВЯТУС. Да. Агроном подложил нам солидную свинью. Жить здесь – значит оставить себя на съедение общественности. Собирайся. (Собирает вещи, толкает их в свой чемодан.)

СЕРОШТАН. Некуда?.. Куда податься?

СВЯТУС. Не знаю. Но уверен, что надо исчезнуть.

СЕРОШТАН. Из своего города? Куда? (Тоже собирается.) Здесь друзья, знакомые, связи. Завтра Фетров подбросит новую партию носков.

СВЯТУС. Да. Но неизвестно, что подбросит нам агроном… И потом, что ты называешь своим городом? Уверяю тебя, нас будут помнить только те из друзей, которым мы останемся должны. Женщины, которых мы обманывали, забудут нас с удовольствием.

СЕРОШТАН. Опять же скоро зима.

Собираются быстро, панически. Петрик продолжает попытки развязаться.

СВЯТУС. А наши официальные знакомства? Милиция, дружина, управдом, редакция… От этих знакомств я никогда не ждал ничего хорошего. Ну, тут у нас, по крайне мере, четкие взаимоотношения. Не это меня печалит. Знаешь, что меня печалит?

СЕРОШТАН. Что?

СВЯТУС. Стало трудно отличать личное знакомство от официального. А это мне очень не нравится.

СЕРОШТАН. А что делать?

СВЯТУС. Вот сидит агроном. Частное лицо. А что у него на уме? Неизвестно. Но ручаюсь, что мы ему! не нравимся.

ПЕТРИК. Развяжите вы меня, идиоты!

СВЯТУС (подходит к Петрику). Спокойно… Осталось только выяснить отношения. Последний жгучий вопрос. Мы честолюбивы, и нам интересно, какое впечатление мы производим на агрономов? Скажи, не таись, нравимся мы тебя или не нравимся?

ПЕТРИК. Вы – дикари. Теперь я это понял. Вы – нахальные, самодовольные питекантропы. Я не сразу разбираюсь в людях. Сначала я принял вас за чудаков. Потом я ломал голову: паяцы вы или шизофреники. Теперь я вижу, что вы всего-навсего – темная, одичавшая шпана. Удивительно, как вы сохранились до сего времени, и вовсе непонятно, как вы будете жить дальше… Развяжите, черт вас возьми, руки.

СВЯТУС (Сероштану). Заткни-ка ему рупор. Боже мой, что могут подумать соседи.

Сероштан затыкает Петрику рот салфеткой.

ПЕТРИК (успевает). Подонки!

СВЯТУС. Вот так. А если он в самом деле только агроном? Это наводит меня на грустные размышления. А ведь жизнь сложна и без размышлений. Мрачно.

СЕРОШТАН. Деньги возьмем?

СВЯТУС. Ни в коем случае. Это было бы квалифицировано как грабеж. Прощай, агроном. Устроил ты нам веселую жизнь, черт бы тебя побрал!

Идут к двери.

СВЯТУС. Когда тебя развяжут, уже не ищи нас в этом городе.

Уходят.

Через несколько секунд появляется Нинель Филипповна.

НИНЕЛЬ ФИЛИППОВНА. Смылись, головорезы. (Увидела деньги.) Ох, слава тебе, господи, усовестились, поганцы! (Считает деньги.) Двадцати рублей не хватает!

Петрик стучит ногами.

НИНЕЛЬ ФИЛИППОВНА. А! (Разглядывает Петрика.) Кого же они, головорезы, прикрутили? (Подходит, вынимает у него изо рта салфетку, развязывает.) Двадцать-то рублей, вы, видно, уж и отдадите.

Занавес