Валентин Азерников - Отпуск за свой счет

Катя засмеялась.

– Ну точно как моя. Позовет ученика – взбучку устроить, а сначала кормить его начинает. А они все это знают, прикидываются страшно голодными. Ну, пока она накормит, уж и забудет, зачем звала. И все понимает, а каждый раз на эту удочку…

– Удочку? – переспросил Ласло. – Это что?

– Это выражение такое. Попадается – в смысле.

– А, понял, – сказал Ласло и перевел, показав в конце фразы на стоящий в углу спиннинг.

Бабушка закивала.

– Она говорит, – сказал Ласло, – что это они думают, что она у них на крючке. А на самом деле – они у нее.

– А вы вместе живете? – спросила бабушка Катю.

– Нет, – сказала Катя с сожалением. – Я сейчас в Сибири работаю. Пишем письма друг другу.

– Часто?

– Нет, к сожалению, – сказала Катя. – Через день.

Ласло помедлил, потом нехотя перевел. Бабушка посмотрела на него и ничего не сказала. Ласло виновато пожал плечами.

Потом бабушка что-то спросила Юру.

– Она спрашивает, – сказал Ласло, – есть ли у тебя бабушка.

– Нет, – сказал Юра. – Была. Но я ее не помню.

– Она спрашивает, знаком ли ты с Катиной бабушкой?

– Нет, – сказал Юра. – Пока нет. Но надеюсь… – И он многозначительно посмотрел на Катю.

В холле гостиницы Катя и Юра сидели за маленьким столиком в баре.

– Вот… – сказал Юра. – Вот мы и съездили в Венгрию. А ты не верила. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

Катя молчала.

– И то, что я говорил тогда, там, о чем мы… ну, помнишь… это все тоже – не сомневайся. А?

Катя молчала.

– Ну чего ты молчишь все?

Катя смотрела на Юру очень внимательно, как смотрят на человека или в первый, или в последний раз. Юра, по-видимому, ощущал что-то, и это лишало его обычной уверенности.

– Вы когда обратно? Послезавтра?

– Да.

Я встречу.

– Зачем? Нас встретит автобус.

– При чем здесь автобус? Ну при чем здесь автобус?

Катя не отвечала. Юра помолчал, потом спросил другим тоном.

– Слушай, да, пока не забыл – дай мне свой адрес, на всякий случай.

– Адрес? – удивилась Катя. – У тебя же он есть. Был, во всяком случае.

– Ну да, конечно, но чтобы не искать.

– А… А зачем он тебе?

– Как – зачем? Напишу.

– Зачем?

– Привет! Зачем люди пишут друг другу?

– Да, действительно… Зачем?

– А ты не знаешь?

– Я? – Катя пожала плечами. – Теперь нет. А когда знала, никто не писал.

– Катя, я же объяснил! Бывают же обстоятельства… Ну что ты, в самом деле… Ну, мало ли… Главное, что все позади…

– Да, это верно. Это – главное.

– Нет, я не это имел в виду. Опять ты за свое, ей-богу! Ну сколько можно? Господи! – в сердцах сказал он. – И кто тебя только воспитывал?

– Бабушка, – кротко сказала Катя.

– Она небось литературу преподает, твоя бабушка.

– Да.

– Оно и видно. Начитанная ты больно. Только в книгах – все с самого начала… Все гладко… Все тип-топ… И ангелы с трубами… А в жизни…

Катя помолчала немного, потом тихо сказала, скорее себе, чем ему:

– Да, ты прав. Я, наверное, действительно книжная дура. А дур надо учить… – Снова помолчала и добавила: – Конечно, лучше бы не ты, лучше бы другой кто…

– Катя… – Юра взял ее за руку.

– Но в конце концов кто-то же должен. Бабушка уже старая. И такая же, как и я, глупая. Она до сих пор считает, что Татьяна не должна была писать Онегину, что это неприлично…

– Катюша…

– Мы с ней даже чуть не поссорились из-за этого. Я дома не ночевала – у подружки. А выясняется, неправы обе.

– Как это обе, кто-то ведь?…

– Обе. И она так и не вышла замуж, когда дедушка погиб. Все были недостаточно благородны.

– Ты что же, как она, хочешь?

– Она не хотела. Получилось.

– Катюша. О чем ты говоришь?…

– А… Действительно. Ерунду какую-то. Извини. – Она отхлебнула кофе. – Холодный. – И поднялась. – Ладно, я пойду.

– Погоди.

– Неудобно. Тебя Ласло ждет.

– Подождет.

– Да и пора тебе – опоздаешь.

– Плевать.

– Ну зачем же такие сложности?

– Ну хорошо, а когда мы увидимся? Послезавтра? – Он посмотрел на Катю, она пожала плечами. – Я тебя встречу.

– Ты это уже говорил.

– Да, слушай, а где тот чертов прибор?

– А что? – удивилась Катя.

– У тебя?

– У меня.

– Принеси.

– Зачем?

– Ты же мне его подарила.

– Но ты не захотел.

– Кто старое помянет… Принеси.

– А неприятности?

– Ничего. Переживу.

– Отнимут ведь.

– Твой подарок? Я им отниму… – сказал он, поднимаясь, и это был прежний Юра, уверенный в себе и неотразимый.

Ада Петровна просматривала в холле у киоска французские газеты. Окликнула Катю.