Алла Соколова - Фантазии Фарятьева

Павел. Я прошу вас, не отказывайте мне категорически.

Саша. Категорически я не отказываю.

Павел. Я прошу вас, скажите, что вы, скорее, согласны, чем не согласны.

Саша (медленно) . Да, Павлик, я, скорее, согласна.

Павел. Прощайте, Александра. Я ухожу и приду через два дня. Не отказывайте мне. Хоть это и смешно звучит, но я люблю вас так, как никто, никогда, никого не любил. (Уходит.)

Из соседней комнаты сразу появляется пожилая, полная, приятная женщина.

Саша. Ты, конечно, всё слышала, мама?

Мама (садится на место Павлика) . Да, Шура, я, безусловно, всё слышала. Вопреки своему желанию. Я не способна подслушивать твои интимные разговоры с молодыми людьми, но ты же знаешь, какая здесь звукопроницаемость. Я всегда говорила, что когда-нибудь это послужит поводом для огромного скандала, если даже разговор не будет стоить выеденного яйца.

Саша. Ах, мама. Это совсем меня сейчас не занимает. Как можно сейчас говорить о звукопроницаемости?

Мама (значительно) . Что он за человек, Шура?

Саша. Ах, мама, если бы я знала! Да и разве можно узнать человека за десять дней? Какие-то люди открываются сразу, какие-то постепенно. Это всё так индивидуально… Возможно, то, что я вижу в нём, это только одна какая-то его грань…

Мама. Шура! Как вы познакомились? Его кто-то представил?

Саша. Ну кто сейчас кого представляет? Да и какое это имеет значение?

Мама. Но, я надеюсь, это не уличное знакомство?

Саша. Нет, мы познакомились на именинах у Бедхудова.

Мама. Так он знакомый Бедхудова?

Саша. Да.

Мама. И был им приглашён? Это говорит в его пользу. Бедхудов… (Вздыхает.) Впрочем, я всегда говорила тебе: если бы ты вела себя умнее…

Саша (вскакивает) . Мама! Не смей об этом говорить.

Мама (торопливо) . Хорошо. Мы не будем об этом говорить. Но бескомпромиссность ещё никому не приносила счастья.

Саша (угрожающе) . Мама! Я прошу тебя…

Мама. Хорошо. Мы не будем об этом говорить.

Пауза.

Как его зовут?

Саша. Павлик Фарятьев.

Мама. Фарятьев? Он осетин?

Саша. Осетин? Почему?

Мама. Мне почему-то показалось, что в нём есть нечто восточное. А почему ты его зовёшь так интимно: Павлик?.. Шура?! Между вами ничего не было?

Саша. Боже мой! Мама, это, наконец, безумие какое-то, я же не ребёнок.

Мама. Хорошо, это, в конце концов, твоё дело, я далеко не мещанка, и ты меня не можешь обвинить в узости взглядов, я смотрю на вещи трезво — такова жизнь. Но скоропалительные связи…

Саша. Мама! Всё! Я больше не скажу ни слова.

Мама. Хорошо, я молчу. А чем он занимается?

Саша. Он зубной врач.

Мама. Протезист?

Саша. Я не знаю таких тонкостей. Зубной врач.

Мама. Знаешь, Шурочка, это говорит в его пользу: туберкулёз человек может перенести на ногах, а с зубной болью он побежит к дантисту.

Саша (ходит из угла в угол) . Ах, мама, ну неужели ты не понимаешь, до какой степени это всё мне неинтересно? Важно другое. Важно то, подлинное ли это чувство, эта его любовь ко мне, или же это всё несерьёзно. Возможно, это просто его фантазия. Возможно, он вообще легкомысленный человек.

Мама. Да. Безусловно. Если чувства нет, то не о чем говорить.

Хлопает входная дверь. Появляется худенькая девушка лет шестнадцати.

Девушка. Привет! (Проходит в другую комнату.)

Мама (трагически, речитативом) . Любовь! Чего ты добиваешься? Ответь мне! Чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтобы у меня было кровоизлияние в мозг, или ты хочешь, чтобы я немедленно телеграфировала отцу? Я к тебе обращаюсь, Любовь!

Люба появляется в дверях.

Люба. А в чём дело?

Мама. Когда закончились уроки и который сейчас час? Где ты была?

Люба. Нигде я не была.

Мама. Чем ты занималась?

Люба. Ничем я не занималась.

Мама. До чего мы так дойдём? Я тебя спрашиваю! До чего?

Люба. Ни до чего. Успокойся ты.

Мама. С кем ты была?

Люба. Ни с кем я не была.

Мама. Как? Ну а что же было всё это время? Шурочка, дай мне валидол.

Люба молча выходит в кухню.

До чего мы так дойдём, Люба? Ты подумала, до чего мы так дойдём? Я позвоню учительнице. (Тихо и спокойно.) Безусловно, Шура, если чувства нет… Но почему ты думаешь, что его нет? У тебя есть основания не верить Павлу?