Алла Соколова - Выпуск 2. Пьесы для небогатых театров

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Или другой какой… Лишь бы взял.

АНТОНИНА. Нет, нет, прицепляют, как правило.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Я вам на этот счет вот что скажу. Я по природе своей скрытный человек… Я это никогда не рассказывал. Но вам расскажу. Я ведь высоты боюсь. Не верите? Ехали мы в Кисловодск, мне девять лет было… с бабушкой. Бабушка на нижней полке, а я на верхней… спал. Ну и навернулся. Нос расшиб. Кровь пошла. Бабушка мне все полотенце прикладывала… А потом пришла проводница и говорит, с вас три рубля… за полотенце. Три рубля это деньги были тогда. У вас… Тамара… глаза красивые. Вот.

ТАМАРА. Я знаю.

АНТОНИНА. Три рубля… За три рубля… можно было… килограмм мяса купить.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда никому не рассказывал. Как с полки упал.

АНТОНИНА. А я так наоборот, очень даже часто прыгала, прямо с поезда на ходу.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кто?

АНТОНИНА. Я.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы?.. Вы, Тоня, на ходу прыгали?

АНТОНИНА. Сколько раз. И не счесть сколько. Жили мы за Уралом… Если до Первомайска, то еще тридцать километров по железной дороге. Да еще в лес от дороги четыре километра, до Крюков… Деревня Крюки называлась… А поезд там поворачивает… как раз… и немного потише идет, помедленнее… на повороте-то… Вот и спрыгиваешь.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Зачем?

АНТОНИНА. Я же говорю, деревня. Крюки. Когда машинист хороший, он и совсем остановится, знает, что здесь соскакивают… что надо кому-то… Или тихо идет… Тихонечко-тихонечко… безопасно чтобы… А другой шпарит себе как ни в чем не бывало, дескать, его не касается… прыгай как знаешь. И прыгали. А что делать? Я… О!.. У-у, сколько напрыгалась с поездов-то… С мешками, корзинами, сумками… Посмотришь вперед, и — раз вещи… а потом сама… вниз, по насыпи… Ногу вот так однажды вывихнула, а что делать, все прыгали…

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда прыгать с поезда не доводилось.

Дед начинает храпеть.

АНТОНИНА. У нас все прыгали… Дед захрапел. Слышите?

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Только этого не хватало.

ТАМАРА. Надо на ухо посвистеть. ( Свистит. )

АНТОНИНА. Не храпи, дедуся. Хватит храпеть!

Дед перестает храпеть.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вот так.

ТАМАРА. Я себе нарочно пальцы ломала. В первом классе училась.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Себе? Это что значит — себе? Вы меня, Тамарочка, напугать хотите.

ТАМАРА. Пальцы себе ломала… вернее, только пыталась. А вот руку по-настоящему… до трещины. Я музыкой заниматься не хотела. В музыкальной школе училась. Возьму… на лестнице… сквозь перила руку просуну и положу на ступеньку, а сама внизу стою, жду, когда наступит кто-нибудь. Ждешь-ждешь…

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы меня точно пугаете.

ТАМАРА. Дождешься… Наступит кто-нибудь. А тебе освобождение. От музыки. Я на пианино играла. Девчонки мне пошли руку ломать. В туалет. Я его как сейчас, туалет, помню, полотенце грязное такое, намочили его, отжали, и перемотали вот тут, выше запястья… а рука-то у меня тонюсенькая была… в первом классе… ну и палкой со всего размаха… по полотенцу… хрясть! — Ой, мама!.. Ничего, трещина…

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Боже милостивый…

АНТОНИНА. За что же ты так музыку не любила?

ТАМАРА. Я и резала их, пальцы… С подружкой вместе… Засунем в сугроб, пальчики наши, и ждем, когда замерзнут, чтобы не больно было… Ну и ножом…

АНТОНИНА. Отрезала?

ТАМАРА. Зачем… отрезать? Порежем и хорошо. Освобождение. У меня родители очень хотели, чтобы я пианисткой стала.

АНТОНИНА. Нет, чтобы себе руки ломать… чтобы себе самой… И, главное, из-за чего…

ТАМАРА. Из-за музыки.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ( со знанием дела ). Членовредительство. Я не хотел вам рассказывать, но расскажу. Один мой знакомый, шапочно знакомый, давно это было… косил от армии. Он вот что придумал. Он побрил затылок себе, приложил к затылку свинцовую бляху, надел повязку и ходил с ней дней десять… А бляха вот тут, на затылке… Свинцовая.

ТАМАРА. Что-то оригинальное.

ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Естественно. Пришел к врачу… уже без бляхи и жалуется на боль в голове… Сил нет, голова замучила, помогите… Его на рентген. А там на снимке пятно, большое… Никакой армии. Да. Можно, Тамара, я вам руку поцелую… Поломанную…

ТАМАРА. Ну что вы, Игорь Сергеевич.