Василиса Тихоновна. Афанасий! До чего же ты у меня, оказывается, дурачок!
~
Афанасий Павлович. Василиса, ты меня совершенно измучила! Но знаешь, почему-то в то же самое время я чувствую себя совершенно счастливым. Как это может быть? Это смешно, да?
Василиса Тихоновна. И как же я сильно к тебе все-таки привязана, Афанасий!
~
Афанасий Павлович. Я не знаю, что это — может быть это уже в самом деле она… А может быть еще нет, а так, просто какое-то очень обыкновенное хорошее чувство…
Василиса Тихоновна. Ну зачем тебе эта бомба? Или ты думаешь, что я увлечена Володарским? Ах ну да, вы же наверняка с университетской скамьи с ним в соперниках!..
~
Афанасий Павлович. Я все чаще и чаще в последнее время ловлю себя на том, что мы разговариваем с тобой, не видя друг друга. Опять же: как это может быть? Отчего? Значит, наш мир устроен не так, как нас учили в университете? Наверное все-таки я тебя ОЧЕНЬ, Василиса! Я тебя ОЧЕНЬ так, что даже если ты когда-нибудь мне изменишь, я все равно тебя не перестану!..
Василиса Тихоновна. Хорошо, что я теперь знаю, как ты В САМОМ ДЕЛЕ ко мне относишься!.. Я ведь тебя тоже ОЧЕНЬ, Афанасий… И тоже не знаю, что со мной происходит и отчего! Поэтому если ты мне когда-нибудь вздумаешь изменить, мне не останется ничего другого, как просто забыть об этой измене!
Афанасий Павлович стоит с открытыми невидящими глазами, как слепой, и что-то слушает, как льющуюся откуда-то волшебную неземную музыку, и по лицу его текут слезы…
~
Появляется Солдат-Предатель.
Солдат-предатель. Доложил начальству. Обещали исправить.
Василиса Тихоновна. Это что ж, вы все время, выходит, за нами наблюдаете?
Солдат-предатель. Можно сказать — что да.
Василиса Тихоновна. И ночью?!!
Солдат-предатель. Ночью-то мы, пожалуй, особенно к вам неравнодушны!
Василиса Тихоновна. А скрыться от вас куда-нибудь можно?
Солдат-предатель. Да нет, пожалуй нельзя.
Василиса Тихоновна. Господи! Если бы я об этом знала раньше! Я бы стольких глупостей не наделала! А ведь в детстве я чувствовала, чувствовала, как за мной все время следят чьи-то тараканьи глаза!
Солдат-предатель. Ничего не поделаешь, вправду следят.
Василиса Тихоновна( Афанасию Павловичу, вновь принявшемуся за старое ). Афанасий! Афанасий, не делай этого, слышишь? Вот, значит, ты какой внутри — ты злой!
Солдат-предатель. Да не, он, пожалуй, не злой. Просто он не хочет, чтобы ты к нам шастала.
Василиса Тихоновна( она удовлетворена ). Да нет, у него договор с военкомом.
Афанасий Павлович( он как будто услышал. ) Подумаешь — военком! Подумаешь — армия! Потеряю полгода, но зато вернусь навсегда!!!
Василиса Тихоновна( со слезами на глазах ). Наивный бомбист!!!
Афанасий Павлович, пристроив бомбу в урне у дверей «Булочной», поднимается и, насвистывая, уходит куда-то с выражением величайшего удовлетворения на лице.
Солдат-предатель. На пляж отправился.
Василиса Тихоновна. Вы что, и об этом знаете? Это-то откуда известно?
Солдат-предатель. Вон плавки из кармана торчат. Вода сейчас холодная, так он наверно позагорать решил! Ну, все. Теперь идешь? Ты же стремилась?
Василиса Тихоновна( после некоторого колебания ). Погоди… А эти двое мои… Как бы подглядеть, что у них в головах делается?
Солдат-предатель. А у них-то что? Ничего интересного — тоже любовь!
Василиса Тихоновна. Вы, выходит, и за этим подглядываете?
Солдат-предатель. Я — нет. Я к этому спокойный. Вот наши — да. Они это любят.
Василиса Тихоновна. Это просто ужас! Боже мой!
Солдат-предатель. Ты, наверное, неправильно меня поняла: мы ведь не за физическим наблюдаем, а за тем, что у вас В ДУШАХ делается. Нет ведь, наверное, у него никакой бомбы…
Василиса Тихоновна. Ну, слава Богу!
Солдат-предатель. А может уже и есть. Только ведь это теперь не важно. Важно, что сгрешил он в душе, задумав. А все остальное — это тьфу!
Василиса Тихоновна. Как бы мне разобраться, что у меня у самой-то в душе творится?
Солдат-предатель. Скоро увидишь.
Василиса Тихоновна. Ну? А это теперь нужно?
Опять мимо них, кружа и взявшись за руки, проносятся Димка с Маринкой.
Читать дальше