Леонид Андреев - Екатерина Ивановна

А л е к с е й. Скажите, хорошо. Вам еще что-нибудь надо?

Г у в е р н а н т к а. Мне? Нет, ничего.

Уходит, прищурив глаза на Георгия Дмитриевича. Молчание.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Вот что, мама: я знаю, вам это неприятно сейчас… Пойдите, посмотрите, что там дети, как их одевают и вообще. Только, пожалуйста, мама, ни слова не говорите… Екатерине Ивановне: достаточно…

В е р а И г н а т ь е в н а. А что мне ей говорить? Что надо было сказать, то уж сказала. А теперь что ж говорить. А как же ты тут? – уж ты, Алеша, его не оставляй.

А л е к с е й. Хорошо, хорошо, мама. Иди. Дай-ка и мне. Горя, стаканчик вина. Фомин, вы не хотите?

Ф о м и н. Нет, Стибелев, благодарю.

Вера Игнатьевна уходит.

А л е к с е й. Горюшка, а не пройдем мы с тобой на минутку в кабинет?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. В кабинет? Нет, не хочу.

А л е к с е й. Да, да… Ну, так вот что: пойдите, Фомин, на минутку ко мне в комнату, покурите. Я вас потом позову.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Может быть, коллега домой хочет?

Ф о м и н. Нет, я с удовольствием посижу. Еще рано. (Уходит.)

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Ну и дубина же этот товарищ.

А л е к с е й. Нет, это он от деликатности не знает, что ему делать… Сам посуди, положение ведь, действительно неловкое. Горя… Ты что же это, Горя, а?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Как видишь, Алеша.

А л е к с е й. Ты где револьвер взял? – я сперва подумал, что это ты моим воспользовался.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Нет, третьего дня купил.

А л е к с е й. Так, купил. Значит, с заранее обдуманным намерением?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Значит. Как это страшно, брат, когда среди ночи одевают детей, чтобы ехать, и дети плачут. Катечка в моей шубе… э, да не все ли равно теперь, Вот тебе и жизнь моя, Алексей, вот тебе и жизнь. Какая тоска!

А л е к с е й. Ты не сердись на меня, Горя, но… уверен ли ты, что… Конечно, если у тебя на руках факты, то… Но никак, никак не могу я себе представить, чтобы Екатерина Ивановна, Катя…

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. А я мог? Но факты, брат, факты!

А л е к с е й (с недоверием). Конечно, если факты… Нет, нет, я ничего не говорю, я только удивляюсь. Ведь пять лет вы с нею жили…

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Почти шесть…

А л е к с е й. Почти шесть, – и ведь ничего же не было такого? И Катя… и ты сам же звал ее «не тронь меня», да и все мы… и просто, наконец, она не похожа на женщин, которые изменяют!

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Зови ее Екатерина Ивановна.

Молчание.

Что она там делает? – ты говоришь: с ума сошла.

А л е к с е й. Укладывалась, когда я пришел.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Она очень… испугана?

А л е к с е й. Да, кажется. Может быть, тебе сейчас тяжело об этом говорить? – тогда давай о чем-нибудь другом.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Давай о другом. Но какое все-таки счастье, что я не попал в нее! И неужели это могло быть, и пуля могла попасть в нее и убить. Убить? – странное слово. Да, я стрелял. Три раза, кажется? Да, три раза.

А л е к с е й. Ты в кабинете стекло в книжном шкафу разбил.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. А вторая пуля где?

А л е к с е й. Не видал.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Надо поискать. Третья здесь… Алеша?

А л е к с е й. Ну?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Тебе кажется это диким? О чем ты думаешь?

А л е к с е й. Да все о том, как ты плохо стреляешь. Послушай, Горя, если тебе не больно об этом говорить… я все никак, брат, не могу представить… Кто он, ну, этот самый?

Молчание.

К о р о м ы с л о в , да?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Почему Коромыслов? (Подозрительно.) Почему Коромыслов? У тебя есть какие-нибудь данные? Почему Коромыслов?

А л е к с е й. Постой, какие данные… я просто спрашиваю тебя.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Но ты сказал: Коромыслов.

А л е к с е й. А, черт! Перебирал всех, кого знаю, ну и он самый интересный, художник, наконец, и вообще красивый человек. И Катя у него часто бывала, и вид у него такой, что он это может… ну, доволен? Вот мои основания.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Нет, ты с ума сошел: Коромыслов! Павел – мой друг, настоящий, единственный, искренний друг и… Ментиков, да, да, не делай большие глаза, – Ментиков!

А л е к с е й. Постой, я не делаю глаза… Какой Ментиков? Аркадий Просперович, этот? Ментиков?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да что ты затвердил! Этот, ну да, этот, потому что другого нет и… перестань же, Алексей, я тебя прошу. Человек каждый день бывает у нас в доме, а ты припоминаешь его, как будто первый раз в жизни услыхал. Что за комедия!