Александр Островский - Том 8. Пьесы 1877-1881

Мирон. Ого-го-го-го! Фу ты, оглашенный Мирошка! Ох, как бить меня нужно! Что я прозевал-то было! Вот когда Евдокиму Егорычу верный человек нужен. А вы говорите: «пустяки да важности в этом не состоит».

Марфа. Каким глазом кто посмотрит. На мой взгляд, пустяки; а другой кто, может, и за важное примет. Я что слышала, то и передаю вам. А я так думаю, что мы тут ни при чем, наше дело постороннее.

Мирон. Нет, уж какое постороннее! Я насилу на ногах устоял, как вы сказали; так и сразило. И теперь еще в настоящие чувства не приду. Не одолжите ли гривенничек взаймы?

Марфа. На что вам, Мирон Липатыч?

Мирон (вынув табакерку). Провианту не хватает; всего заряда на два осталось.

Марфа. Нет у меня, Мирон Липатыч; разве б я отказала?

Мирон. Скупитесь. Ах, постойте!.. И забыл совсем. А кто ж он-то, друг-то любезный?

Марфа. Ну, уж этого вы от меня не дождетесь; и так я вам много сказала, чего не надо. Вы над нами наблюдателем поставлены, вы должны сами знать.

Мирон. Не скажете?

Марфа. Не скажу, Мирон Липатыч; своим умом доходите. (Уходит в залу.)

Мирон. Сколь ехидна эта женщина! Все рассказала, а как дошло до сути, так и молчит. Как теперь объяснить Евдокиму Егорычу! А докладывать надо беспременно. Уголовщина! Суд да дело, пойдет следствие, в остроге насидишься. Беда! Нет, уж как сумею, а доложу. Куражу бы прикупить хоть на гривенничек! Вот когда человеку гривенничек-то дороже каменного моста.

ЛИЦА:

Стыров.

Евлалия Андревна.

Коблов.

Софья Сергевна.

Мулин.

Марфа.

Мирон.

Декорация первого действия.

Мирон (один).

Мирон. Ну, вот я теперь могу разглагольствовать. Я теперь во всем развязен. Уж я думал, думал… Нет, надо поберечь Евдокима Егорыча… Хороший барин, хороший… Чтоб я допустил! Нет, погодите! Не допущу. Ишь что выдумали, а! Отравить!.. Скажите на милость. Это шутки плохие… Сообразное ли дело отравить человека хорошего, барина моего, Евдокима Егорыча, отравить, как крысу какую! Нет, шалишь! Разорвусь, а барина своего не выдам… Выведу, все на свежую воду выведу. Да вот он никак подъехал… Ну, там отопрут без меня, я теперь не при должности, — отставной козы барабанщик, — не мое дело. А мы еще посмотрим… Вот пусть он и поймет, какого он слугу было обидел!.. Нет, верные-то слуги нынче редкость, их ценить надо… Ну, так точно, это он, его походка. (Делает печальную мину и становится у двери.)

Входит Стыров.

Стыров и Мирон.

Стыров. Ты еще здесь?

Мирон. Здесь, Евдоким Егорыч, здесь я, на страже стою, как есть я верный раб вашего здоровья.

Стыров. Не нужно мне твоего рабства, ступай! Я повторять приказаний не люблю.

Мирон. Но позвольте!.. Но пожалуйте сюда! (Подходит к шахматному столику и указывает на него пальцем.)

Стыров. Что такое? Ты пьян? Поди вон!

Мирон. Но извольте отпереть. Пьян… ну, пущай пьян… все перенесу, все… Я, может, и не пьян… Извольте отпереть!

Стыров (отпирает стол и вынимает портсигар). Как он сюда попал?

Мирон вынимает платок и молча утирает слезы.

Да говори же, что это значит?

Мирон (плача). Сживают, с места меня сживают.

Стыров. Кто, кому нужно?

Мирон. Евлалия Андревна.

Стыров. Что за вздор такой?

Мирон. Вот… хоть сейчас… с колокольным звоном.

Стыров. Да что с тобой говорить, ты пьян! Пошел вон!

Мирон. Пущай пьяный; но верный раб ваш… по гроб дней моих… сейчас ведите казнить… на мелкие части…

Стыров (хватаясь за голову). Что такое?.. Я понять не могу.

Мирон (падая на колено). Батюшко, отец наш… не жить вам! Извести вас хотят, Евдоким Егорыч… Изведут вас, отец наш… на кого мы, бедные, останемся?

Стыров (строго). Молчи! Встань и говори тихо и толком или убирайся!

Мирон (встает). Тихо, очень тихо… это извольте… (Оглядываясь.) Что тут было, что тут было… Ах!

Стыров. Да что же, что? Дождусь ли я от тебя?

Мирон. Изведем, говорит, его; он нам помеха… Это про вас-то.

Стыров. Да кто говорит-то?

Мирон. Евлалия Андревна. Припасена, говорит, у меня отрава; вот мы его и отравим.

Стыров. Какая отрава?