Жан Марсан - Публике смотреть воспрещается

Эрве. Он прав.

Кристиан. Конечно, он прав, в чем дело!

Эрве. Выбирай. Давай! Давай, Робер!

Робер. Мне кажется, я не требую слишком многого.

Эрве. Ну, выбирай же, Робер!

Робер. Спасибо, Эрве. Ты добрый человек. Вы знаете, мне уже так давно не предоставлялся случай проявить инициативy. Я не должен, конечно, всем на это жаловаться…

(Колеблется, рассматривая часы.)

Эрве. Ну вот. Эти – отличные. (Насильно вкладывает одни часы в руки Роберу.)

Робер. Да, правда эти подходят.

Эрве. Кристиан, иди за «электронами».

Слева врывается разгневанная H и ко ль. Она в костюме. За ней – Габриэль в пеньюаре.

Hиколь. Умоляю тебя, моя дорогая, я прекрасно понимаю, что тебя не интересует то, что я делаю, поэтому будь добра, не морочь нам голову своим парикмахером. Ты не пришла вчера в зал, потому что не хотела видеть, как я играю, и все.

Шум голосов. Входят Байар и «электрон».

Эрве. Просмотрим еще раз самое начало! Все садитесь! По местам! Вопросов нет?

Hиколь. Есть. Я не могу разобраться в одной реплике. «Во время осады женщин выгнали, как собак. Надеялись таким образом научить их собачьей преданности. Но вместо этого они потребовали себе модные манто из канадской собаки». При чем тут собаки?

Эрве. Здесь у меня игра слов.

Николь (сбитая с толку). Какая игра, если женщин выгоняют? Почему это надо говорить Королеве Соединенных Штатов Мира?

Эрве. Потому что она идиотка. Просто потому, что она идиотка.

Hиколь. Теперь ясно! Теперь я ее понимаю.

Робер. Я записал несколько замечаний.

Эрве. Записал – и хорошо, оставь их при себе… Пройдем начало, самое начало. Там что-то не так, не так, как надо. «Электроны»… Внимание! Николь.

Звучит конкретная музыка.

Эрве (подпевает). Вы!

Электроны.

Эрве. Совсем не так. Вчера, на репетиции, я просил вас, чтобы вы не считали себя электронами. Вы лезете вон из кожи чтобы влезть в кожу электрона, но у него нет кожи! Вы играете мне пьесу, в то время как я написал антипьесу! Вы говорите мне позитивным тоном текст, который я написал в отрицательном ключе! Я хочу создать негативный театр, театр за декорациями, театр под сценой, театр вне публики! Внетеатральную театральность! Яснее уже нельзя сказать. (Напевает мотив.) А! Забыл! Некогда было выучить наизусть!

Электроны.

Hиколь (по роли). «Дамы и господа!»

Габриэль. Что-о-о?… Что ты сказала?

Hиколь. Я сказала: «Дамы и господа».

Габриэль. Значит, ты атакуешь: «Дамы и господа!»?

Hиколь. А что, ты что-нибудь имеешь против?

Габриэль. Ты ей, ей дал «Дамы и господа»?

Эрве. А ты что, имеешь право собственности на «Дамы и господа»?

Габриэль. Да! И ты это прекрасно знаешь!

Кристиан. Пойдемте, электроны, это не для вашего возраста.

«Электрон ы» выходят.

Hиколь. Послушай, дорогая, я очень огорчена, что ты не пришла смотреть, как я репетирую, но когда ты приходишь, я совсем репетировать не могу. Тебе что ни сделай…

Габриэль (не слушая ее, к Эрве). «Дамы и господа», сразу после занавеса, в публику, как пощечина, этого не было в первом варианте, которым я в тебя запустила? Вспомни-ка!

Эрве. Очень возможно.

Габриэль. Это я тебе дала идею насчет «Дамы и господа»!

Эрве. Очень возможно!

Габриэль. Но я дала ее тебе для меня, а не для Николь!

Hиколь. Тогда забирай их обратно, твои «Дамы и господа»!

Габриэль. Го-о-о-ды! Годы напролет я мечтаю обратиться непосредственно к публике, как Софи Демаретс…

Николь и Эрве…в «Прощай, осторожность!».

Габриэль. И ты, Эрве, действительно распрощался с осторожностью! Ты же прекрасно знаешь, что это тебе так не пройдет! Что получишь по заслугам. Просто не понимаю, не понимаю! Признай же, что в этом нет логики! Объясни же мне наконец! Объясни же мне! (Мечется в ярости; обходит вокруг письменного стола.)

Все жмутся по углам.

Байар. Осторожно! Она становится опасной! (Он больше показывает это жестами, чем выражает словами.)

Габриэль. Ты меня прекрасно знаешь! Какой у меня характер! На что я способна! Поджечь декорацию, оскорбить публику! Все это я уже делала! В Голливуде я в таком же состоянии, как сейчас, чуть не сняла скальп с Юла Бриннера, которого, кстати, обожаю! А с твоей головой, Эрве, я не остановлюсь на полдороге! Так почему? Почему?