Александр Островский - Том 9. Пьесы 1882-1885

Братцы,
Товарищи, не первый год гуляем
По Волге-матушке; добра чужого
Награблено, накрадено довольно.
Погуляно, поедено, попито
По горлышко. И век гулял бы с вами,
Не расставался, да такое дело,
Уж рад не рад, а вас покинуть надо
Ненадолго. Щербак за атамана
Послужит вам; так и другим скажите.
В Казани подождите, догоню.
Вернусь — так ваш уж вплоть до самой петли,
А не вернусь, не поминайте лихом!

Ты не бросай совсем-то!

Ты заводишь
Какие-то дурацкие порядки:
Сиротами без атамана плыть…

Нигде того не водится.

Виниться
Не хочешь ли, дьякам в ногах валяться?
Так не помилуют.

Ты не в монахи ль?

Да что за дело у тебя? Не баба ль?
Так лучше брось, продаст ни за копейку.

Галдеть? Душа не терпит. Рассердиться
Недолго мне, да как-то вы уймете!
Со мной не спорь! Что сказано, то свято,
Тому и быть. Мне надо рассчитаться
За старый долг со здешним воеводой.
Не верите, так дайте мне любого
В товарищи; посмотрит и поможет
С Шалыгиным расправиться… Коль живы
Останемся, тогда вернемся вместе.

Да так-то так; а без тебя-то горе;
Ты голова, мы руки.

Ну, как часом
Попутает нелегкая, случится,
В тюрьму влетишь?

Доводу, что ль, боитесь?
На вора вор доказчиком не будет.
Да я живой не дамся в руки, знайте!

А плыть так плыть. Покуда воевода
К монастырю дойдет, далеко будем,
За островом. Прощай, Роман Петрович!
Увидимся ль?

Всей силой постараюсь;
А будет то, что будет.

В лодки живо!

Свежеет ветер, будет непогода.

Откуда дует?

Сверху.

Вот и ладно.
Поставим парус, песню заиграем
Веселую, и поминай как звали.

Никак, гроза?

С грозою веселей.

Кормилец наш, зеленый лес, прощай!
Гроза-подружка, Волга-мать родная
В степной простор удалых понесут.

Одним-один, ни в тех, ни в сех остался;
Лихих людей оставил, к добрым людям
Пристать нельзя. Головушке бездомной
Одно пристанище в миру — тюрьма.
А чтоб сидеть недаром, попытаюсь
Из-за куста злодея пристрелить.
Я ловок был, бывало, в мету бил
Без промаха издалека; до мосту
Близехонько. Нацелюсь в правый глаз.
Рука не дрогнет, сердце не колыхнет;
Простись, Нечай Григорьич, с вольным светом,
Как тетерев, ты грянешься на землю.
Не ты ль меня пустил по-волчьи рыскать.
Гнездо мое расхитил? Уж не ты ли
И выучил меня по Волге грабить,
В лесных трущобах да в оврагах жить,
Точить ножи булатные и стрелы?
Кажись, что ты? Так сам теперь отведай.
Востра ль стрела, чиста ль моя работа.
Всему пора и время: пожил сладко,
Повластвовал, — теперь пришел конец.

Какой-то странник.

Батюшко!

Роман!

Ну, как живешь?

Нехорошо, родимый.

А для чего?

Не проклинай! Покаюсь
Во всех грехах перед тобою.

Кайся
Не мне, а Богу!

Я тебе покаюсь.
До Бога нам высоко; мы не смеем
И глаз поднять на небо. Окаянство
Греховное горой лежит на плечах
И вниз гнетет. Господня милосердья
Не стою я; от грешных уст молитва
Не примется.