Александр Островский: Том 10. Пьесы, написанные совместно

Ей-ей же нет! Ты полно языком-то
Язвить меня. В котле горючей серы
Готов кипеть, лишь только бы с тобою
Не разлучаться мне! Уж не Малюте,
Я рад служить медведю, костолому,
Весь день людей ломать, весь день точить
Потоки крови неповинной, только б…

Что только б? Только б отдыхать тебе
От службы той немилой на груди
У вдовушки? Не так ли?

Так.

Ну, ладно!

Мы шутим здесь, а князя Михаила
На казнь ведут, быть может.

Что ж тебе?
Служа царю Ивану да Малюте,
Ты береги себя! С тебя довольно
И тех хлопот, чтоб голова своя-то
Была цела на плечах; ты заботу
О головах чужих оставь.

У князя
Я был слугой, и он меня любил.

Что было, то прошло. Ты государев
Теперь слуга и мой.

Я раб покорный
Тебе во всем.

Ну, то-то же, смотри!
Царице я скажу: пускай, коль хочет,
Идет просить за князя Михаила,
Гневить царя своим лицом плаксивым;
Да только вряд ли князю будет помощь
От слез ее! Не умолить царя
Жене постылой! Ну, прощай, Андрюша!

С молитвою приступимте! Во имя
Отца и сына и святого духа!
Князьям, боярам и дворянам мир!

Из Польши возвратился наш гонец,
Григорий Ельчанинов. От поляков
Нежданные до нас доходят вести:
Король бежал тайком, боясь погони,
Во Францию: девятый Карлус помер,
И Генрих там нужней теперь, чем в Польше.
Счастливый путь! Он лишний у поляков,
Во Франции на что-нибудь годится.
Покойник был, не тем он будь помянут,
Мучительством лютее всех владык;
Без разума он много крови пролил,
На скорбь хрестьянским государям. Польша
Без короля теперь, а государству
Без короля стоять нельзя, что телу
Без головы. Хотя в короне польской
И княжестве голов у них довольно,
Да доброй нет одной, чтоб к ней, как к морю,
Стекалися потоки и ручьи.
Брат цесаря и сын его Эрнест
И свейский королевич уже прежде
Литовского престола домогались
И снова шлют своих послов на раду.
Салтан, наш враг исконный, короля
Иного прочит Польше — Обатуру,
Что Седьмиградское княженье держит
Под ту рекою рукой, холоп и данник!
Прискорбно нам, что нашим несогласьем
Неверная возносится рука,
Что злобный пес, губитель христианства,
Престолами хрестьянскими торгует.
Мы за чужим не гонимся, господь
Благословил меня полночным царством;
На свете нет славнее нас владык,
От Августа мы род ведем. Извечный
Я государь — произволеньем божьим,
Не человеческой, мятежной волей!
Но кто ж не знает, что Литва и Русь
Должны служить единому владыке?
Кто разлучит с Москвою Киев древний?
Скорбя душой о многом нестроеньи,
Паны хотят просить на королевство
Царевича от нашей царской крови,
Феодора, и ждут от нас послов
И грамоты. По многом рассужденьи
И помолясь, мы положили тако:
Феодора не отпускать: он слаб
И несвершен летами, он не может
Противустать врагам своим и нашим
И обуздать многомятежный дух
Панов и рыцарства. Мы хощем сами
Принять во власть и польскую корону
И княжество Литовское: да будет
Едино стадо и единый пастырь,
Един господь на вышних небесах,
Единый царь на всех землях славянских!

Пошли господь! Пошли тебе господь
Из рода в род и честь и одоленье,
Великому царю и государю!

Заутра быть собранью ближней думы,
Обсудим мы, кого послать послом.
Наказ писать Щелкалову Андрею!

Сказать панам, что я хочу быть избран.
А если выберут они другого,
То я над ними буду промышлять!
Они меня злодеем называют,
Мучителем. Я каюсь перед всеми:
Я зол, гневлив! Да на кого я зол?
Я зол на злых — для доброго не жаль
И цепь отдать с себя, и это платье.
Изменникам нигде пощады нет,
А я — сызмальства окружен изменой,
Крамолою. На жизнь злоумышляют
Мою и чад моих; а я не смей
Казнить своих злодеев! У престола,
В моем дворце, советники и слуги
Лукавствуют обычаем бесовским;
А мне молчать и по головке гладить
Воров таких! Давно бы вы на части
И мой престол, и царство разнесли,
Сплоченное толикими трудами
Родителя и деда моего,
Когда бы вы опалы не боялись, —
И грозного суда и грозной казни!
Вот и теперь!.. Поведай им, Малюта!