Валентин Катаев - Том 7. Пьесы

Игорь. Вот в этом и трудность. Оказав предпочтение одной, я тем самым как бы обижаю других… А мне бы этого не хотелось.

Шаронова. Да и несправедливо, потому что все они молодые, прелестные, начитанные. Ведь мы выбирали самых лучших, правда?

Игорь. Безусловно.

Шаронова. Так что же делать?

Игорь. Может быть… жребий?

Шаронова. То есть как? Ты шутишь?

Игорь. Ничуть. Ведь ты же сама как-то говорила, что брак — это лотерея.

Шаронова. Ну, это я говорила фигурально. Не думаешь же ты в самом доле бросать жребий?

Игорь. А почему бы нет?

Шаронова. Знаешь ли, это, как бы выразиться, слишком мелодраматично, что ли…

Игорь. Но что же делать, если другого способа нет. (Пишет.)

Шаронова. Что ты там пишешь?

Игорь. Пишу билетики. Четыре билетика. Куда бы их положить? Сворачиваю. Кладу в эту волшебную шкатулку. Тяни, бабушка. У тебя рука легкая.

Шаронова. Я волнуюсь.

Игорь. А я ничуть.

Шаронова. Неправда, волнуешься.

Игорь. Ну, может быть, самую малость. Тащи же.

Шаронова. Вытащила.

Игорь. Кого?

Шаронова. Не знаю.

Игорь. Читай.

Шаронова. Саша Соболева.

Игорь. Ну, слава богу! Я так и думал.

Шаронова. Почему?

Игорь. Что — почему?

Шаронова. Почему ты именно так и думал?

Игорь. Мне подсказало сердце.

Шаронова. Сердце?

Игорь. Нет, нет, какие глупости. Я пошутил. Сердце здесь совершенно ни при чем. Просто мне почему-то вдруг показалось, что это будет непременно Саша Соболева. Тем более что она тут только что была. И вот!

Шаронова. Я пошутила. Это не Саша Соболева.

Игорь. А кто же?

Шаронова. Оля Огородникова.

Игорь. Вот как! Жаль. То есть не совсем жаль, а в общем-то, пожалуй, все равно. Нет, в самом деле, бабушка: это действительно Оля Огородникова?

Шаронова. Нет, нет. Не беспокойся. Это Саша Соболева. Можешь убедиться.

Игорь. Да. Действительно, Саша Соболева.

Шаронова. Теперь ты успокоился?

Игорь. А разве я волновался?

Шаронова. По-моему, волновался.

Игорь. Совсем нет. Тебе показалось.

Шаронова. Тем лучше. Стало быть, ты остановился на Саше Соболевой?

Игорь. Да. Мы остановились на Саше Соболевой.

Шаронова. Категорически?

Игорь. Абсолютно.

Шаронова. Ну что ж? Она девушка хорошая, читающая.

Игорь. В таком случае не будем терять драгоценного времени. Я пошел.

Шаронова. Куда?

Игорь. К Саше Соболевой.

Шаронова. Дай я тебя поцелую. Дорогой мой Игорек…

Игорь. Так вы целуйте, а не плачьте.

Шаронова. Я не плачу.

Игорь. Я пошел.

Шаронова. Ну, как говорится, да благословит тебя бог.

Занавес.

Комната Саши Соболевой. В гостях у Саши ее подруга Ингрид Стуул. На столе — стопка библиотечных книг.

Ингрид. Однако!

Саша. Что — однако?

Ингрид. Целый штабель книг.

Саша. Приходится.

Ингрид. Раз, два, три, четыре… шесть… девять… двенадцать… тринадцать томов. Чертова дюжина. Не понимаю, когда ты их успеваешь читать?

Саша. Я их не читаю.

Ингрид. Что же ты с ними делаешь?

Саша. Я их получаю, а потом сдаю. Получаю и сдаю.

Ингрид. С какой целью?

Саша. Ты все равно не поймешь.

Ингрид. Может быть, тебе просто нравится ходить в библиотеку?

Саша. Может быть.

Ингрид. Но с какой целью?

Саша. Ты не понимаешь?

Ингрид. Не понимаю.

Саша. Я хожу в библиотеку просто так. Без всякой цели.

Ингрид. Это невозможно. Если человек что-нибудь предпринимает, то непременно имеет при этом какую-нибудь определенную цель.

Саша. Ты слишком рациональна.

Ингрид. Я просто логична. Итак?

Саша. Не смотри на меня такими глазами.

Ингрид. Какими такими?

Саша. Слишком проницательными.

Ингрид. Если тебе это неприятно, могу не смотреть, но ты моя самая близкая подруга, и я хотела бы знать, что с тобой происходит.