Уильям Йейтс: Звездный единорог. Пьесы

Грек. Чем, стремительней пляска, тем страшнее они вращают глазами на разрисованных лицах! Пляшут прямо у нас под окном. Почему они остановились? Почему их невидящие глаза устремлены на наш дом? Что такого необычного в нашем доме?

Иудей. Кто-то вошел в комнату.

Грек. Где?

Иудей. Понятия не имею. Но мне показалось, будто я слышу шаги.

Грек. Я знал, что он придет.

Иудей. Никого нет. Закрою-ка нижнюю дверь.

Грек. Там занавес колышется.

Иудей. Да нет, он не колышется. К тому же за ним глухая стена.

Грек. Смотри! Смотри!

Иудей. Теперь колышется. (Во время того, что происходит следом, он в ужасе пятится в левый угол сцены.)

Грек. Кто-то идет сквозь стену.

Фигура Христа в узнаваемой, но стилизованной маске появляется сквозь занавес. Сириец медленно отдергивает занавес, закрывающий задник, то есть внутреннюю комнату, где находятся апостолы. Трое молодых мужчин стоят на левой стороне сцены, Христос - сзади и правее.

Призрак нашего учителя. Чего вы испугались? Его распяли и погребли, но это была его видимость, и теперь он вновь среди нас.

Иудей падает на колени.

Его призрак. Мне ведома правда, и потому я не боюсь. Смотрите, сейчас я дотронусь до него. Он может быть твердым, как статуя - я слышал о таком, или моя рука пройдет сквозь него, потому что он не из крови и плоти.

(Медленно подходит к Христу и протягивает руку.) У него бьется сердце! У призрака бьется сердце! (Кричит. Христос пересекает сцену и входит во внутреннюю комнату.)

Сириец. Он встал между ними. Некоторые напуганы. Он смотрит на Петра, Иакова и Иоанна. Улыбается. Раздвигает одежды. Показывает свой бок. Там большая рана. Фома кладет на нее руку. Кладет руку на то место, где находится сердце.

Грек. О Афины, Александрия, Рим, вам грозит разрушение. Бьется сердце призрака. Человек умирает. О Гераклит, теперь твои слова стали понятны. Бог и человек умирают в жизни друг друга и живут в смерти друг друга.

Музыканты встают, один из них или все поют заключительную песню. Если пьеса поставлена в частной квартире или студии, они открывают и закрывают занавес, как в моих пьесах для танцоров, если она поставлена в зале "Пикок", то они сдвигают занавес на просцениуме.

I

II

КОНЕЦ

Доктор Тренч

Мисс Маккенна

Джон Корбет

Корнелий Паттерсон

Абрахам Джонсон

Миссис Маллет

Миссис Хендерсон

Меблированная комната, кресло, перед ним журнальный столик, два стула по левую и правую стороны. Камин и окно. Чайник на каминной полке и чайные чашки с блюдцами на буфете. В задней стене справа дверь. В нее виден холл. Слышится стук дверного молотка. Мисс Маккенна проходит через холл, открывает дверь и возвращается в холл с Джоном Корбетом, которому года двадцать два-двадцать три, и доктором Тренчем, которому между шестьюдесятью и семьюдесятью.

Доктор Тренч (в холле). Позвольте вам представить Джона Корбета из баллимонийских Корбетов, который в настоящее время является студентом Кембриджского университета. А это мисс Маккенна, наш энергичный секретарь.

Они входят в комнату, снимают пальто.

Мисс Маккенна. Я полагала, что лучше мне самой представить вас остальным. Так как жизнь у нас здесь почти средневековая, то нежелательно, чтоб люди судачили о спиритизме. Давайте мне ваши пальто и шляпы, я унесу их в свою комнату. Она как раз напротив через холл. Присаживайтесь. Верно, ваши часы спешат. Миссис Хендерсон лежит, она всегда лежит перед сеансом. У нас есть еще минут десять. (Выходит, унося пальто и шляпы.)

Доктор Тренч. На мисс Маккенна лежит вся практическая работа в Дублинской спиритической ассоциации. Вместе с миссис Хендерсон она ведет переписку и уговорила владелицу сдать ей эту большую комнату и маленькую комнатку наверху. У нас ведь небогатая ассоциация, и мы ничего не можем гарантировать. Миссис Хендерсон пришлось на свой страх и риск покинуть Лондон. Так как она родилась в Дублине, то ей хочется, чтоб спиритизм здесь прижился. Живет она очень скромно и о большем не мечтает. Но мы помогаем, чем можем. Бедняжка, у нее святая душа.