Жорж Бернанос - Диалоги кармелиток

Бланш . Это вы... (Она смотрит на мать Марию со странным выра­жением робкой любви и недоверчивости.)

Мать Мария . Да, я пришла за вами. Пора.

Бланш . Я не могу теперь уйти с вами... Но со временем... Может быть...

Мать Мария . Не со временем, а сейчас же. Через несколько дней будет слишком поздно.

Бланш . Слишком поздно для чего?

Матери Марии не по себе. Видно, что такое начало разговора ее огорчило и озадачило.

Мать Мария . Для вашего спасения. Бланш. Мое спасение...

Молчание.

Вы хотите сказать, что там я буду в безопасности?

Мать Мария . Там для вас меньше риска, чем здесь, Бланш... Бланш. Я не могу вам поверить. В такое время где я могу быть

в большей безопасности, чем здесь? Кому придет в голову меня здесь искать? Смерть бьет только по тем, кто наверху... Но я так устала, мать Мария! (Она дрожит.) Ох, мое рагу подгорело! Это из-за вас! (Бросается на колени перед очагом, поднимает крышку кастрюли.) Боже! Боже! Что со мной будет?

Мать Мария тоже становится на колени, быстро перекладывает рагу в другую кастрюлю. Потом засыпает огонь золой и ставит туда кастрюлю, понюхав ее содержимое.

Мать Мария . Не терзайтесь, Бланш, вот беда и поправлена.

Бланш рыдает.

Отчего вы плачете?

Бланш . Оттого что вы такая добрая. Но плакать мне тоже стыдно. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы обо мне никто больше не вспоминал... (С внезапной яростью.) В чем меня упрекают? Что я делаю дурного? Я не оскорбляю Бога. Страх не оскорбляет Бога. Я родилась во страхе, я в нем жила и сейчас живу, все презирают страх, значит, это справедливо, что я живу и в презрении тоже. Я уже давно так думаю. Единственный человек, который мог бы помешать мне это сказать, был мой отец. Он умер. Они его гильотинировали несколько дней назад. (Лома­ет руки.) В его собственном доме, недостойная его и его имени,— кем я еще могу быть, кроме как жалкой служанкой? Вчера они меня даже ударили... (С каким-то вызовом.) Да, они меня ударили.

Молчание.

Мать Мария . Дочь моя, несчастье не в том, что кто-то тебя презира­ет, а только в том, что презираешь себя сама.

Снова молчание. Потом твердо, но очень просто и сдержанно мать Мария произносит. Сестра Бланш от Смертной Муки Христовой!

На призыв матери Марии Бланш выпрямляется, словно против воли, и стоит осушив глаза. Бланш. Мать моя?

Мать Мария . Я дам вам адрес. Запомните его хорошенько. Мадему­азель Роза Дюкор, номер два, улица Сен-Дени. Эта особа предупреждена. У нее вы будете в безопасности. Роза Дюкор... Номер два, улица Сен-Дени.

Пауза.

Я буду ждать вас там до завтрашнего вечера. Б л а н ш. Я не приду. Я не могу туда пойти. ,

Мать Мария . Вы придете. Я знаю, что вы придете, сестра моя.

В этот момент Бланш зовут для каких-то поручений. Бланш убегает, оставив мать Марию.

Мать Мария скрывается.

Сцена IX

Б л а н ш на улице. В руке у нее корзинка, из которой свисают листья салата. На улице какое-то оживление. Все ближе смутные звуки. «Са ира». Прохожие начинают разбегаться в разные стороны. Появляется колонна санкюлотов, вооруженных пиками и саблями; у того, кто идет впереди колонны, на конце пики человеческая голова. Несколько прохожих, и среди них Бланш, успевают только кинуться в какие-то открытые ворота и затворить их за собой. Они оказываются в небольшом дворике. Шум на улице усиливается. Укрывшиеся во дворе прохо­жие сначала недоверчиво оглядывают друг друга. Тут две старухи, молоденькая девушка, пожилой господин, бедно одетый, но явно из «бывших», и молодой человек, который, осмотревшись, перелезает через стену и исчезает. Оставшиеся понемногу успокаиваются. Бланш держится особняком. Одна из старух начинает разговор.

Старуха . Сдается мне, наши беды еще не кончились. Пожилой господин. Правда, жизнь в Париже становится все труднее!

Вторая старуха . Ох, нигде она не лучше, сударь. Первая старуха. А то так и хуже. Я вот из Нантера..; Втора^ старуха. Ая из Компьеня.

Бланш вздрагивает. Чувствуется, что она пытается побороть страх. Она говорит изменившим­ся голосом.

Бланш . Вы приехали из Компьеня?

Вторая старуха . Да, красавица моя. Я вчера приехала, телегу овощей привезла. У нас там дюжины две пакостников. Они все друг друга боятся и для куражу такой шум поднимают, словно их шрсть сотен наберет­ся. Позавчера они арестовали сестер кармелиток. (Смотрит на Бланш, которая изменилась в лиф, и говорит.) У вас там что, родственницы есть?