Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

Ты нам сопровождать тебя позволишь?

Останьтесь в Бельригуардо, прогуляйтесь
В Консандоли вдвоем! И на свободе
Прекрасным этим наслаждайтесь днем.

Не можешь ты остаться с нами? Разве
Нельзя и здесь, как в городе, работать?

Увозишь ты Антонио от нас,
Который должен рассказать о Риме?

Так не выходит, дети, но обратно,
Возможно, скоро мы вернемся с ним.
Тогда он вам расскажет, вы же мне
Должны помочь его вознаградить:
Он трудится так много для меня.
Когда же мы вполне наговоримся,
Пускай сюда приходит рой прелестный,
Чтобы в садах веселье разлилось,
Чтобы и мне во мгле прохладной сени
Желанную красотку повстречать.

О, мы на это поглядим сквозь пальцы.

И я умею тем же отвечать.

Давно я вижу Тассо. Он ступает
Так медленно, порою неподвижно
Вдруг остановится, замедлив шаг,
Идет опять поспешно и опять
Стоит на месте.

Мыслит он и грезит,
Оставьте же его бродить в мечтаньях.

Нет, он увидел нас, идет сюда.

Мой труд преподнести тебе я медлил
И с трепетом его тебе вручаю.
Что он не завершен, я слишком знаю,
Пусть он законченным казаться может.
Хоть не хотелось мне незавершенным
Тебе вручить его, но вот пришла
Забота, чтобы ты не счел меня
Чрезмерно мнительным, неблагодарным.
Как может человек сказать: «Я здесь»,
Чтобы друзьям своим доставить радость,
Так я могу сказать одно: «Прими!»

Меня ты изумляешь этим даром
И в праздник превращаешь этот день.
Итак, в моих руках его держу я
И наконец могу назвать моим!
Я долго ждал, чтобы ты мог решиться
Промолвить: «Вот! Я удовлетворен».

О, если вы довольны, он закончен;
Он в полном смысле вам принадлежит.
Смотря на труд, упорный и усердный,
И на черты прилежного пера,
Я мог бы эту вещь назвать моей.
Но, всматриваясь ближе в то, что песням
Достоинство и цену придает,
Я признаю, что это лишь от вас.
Хоть наделил дарами песнопенья
Меня природы щедрой произвол,
Но счастье своенравное меня
Прочь от себя жестоко оттолкнуло.
Едва пред взором мальчика раскрылся
Прекрасный мир со всею полнотой,
Как омрачила юношеский ум
Родителей возлюбленных беда.
Едва уста для пения раскрылись,
Как полилась глубокой скорби песнь,
И вторил я чуть слышными тонами
Скорбям отца и матери тоске.
Лишь ты один из этой тесной жизни
Меня возвел к свободе и красе,
Ты устранил заботы от меня,
Свободу дал, чтобы душа моя
Могла раскрыться в мужественной песне.
И если труд мой значит что-нибудь,
Я этим всем вам одному обязан.

Вторично ты достоин похвалы,
Ты скромно честь воздал себе и нам.

О, если б мог я высказать, как живо
Я чувствую, что всем обязан вам!
Бездеятельный юноша — иль взял
Он из себя поэзию? Веденье
Умелое войны — он сам придумал?
Искусство брани, что в урочный час
Выказывает с мужеством герой,
Отвагу рыцарей и ум вождей,
Как бдительность с коварством входит в спор,
Не ты ли мне, разумный, храбрый князь,
Все это влил, как будто бы ты был
Мне гением, которому отрадно
Все то, что в нем высоко, непостижно,
Разоблачить чрез смертное творенье?

Так наслаждайся радостным трудом!

И радуйся рукоплесканью добрых!

Всеобщей славой радуйся, мой друг!

Я этим мигом удовлетворен.
Я думал лишь о вас, когда я пел:
Вам угодить — была моя мечта.
Вас усладить — заветнейшая цель.
Тот, кто не видит мир в своих друзьях,
Не заслужил, чтоб мир о нем услышал.
Здесь родина моя, здесь милый круг,
Где любит пребывать моя душа.
Я вслушиваюсь здесь во все слова,
Здесь говорят мне опыт, знанье, вкус;
Потомство, мир я вижу пред собой.
Бежит художник в страхе от толпы:
Лишь тем дано судить и награждать,
Кто с вами в чувствах схож и в пониманье.