Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

Искусно ты решение богов
С желанными надеждами сплетаешь.

Что значил бы наш разум, если он
Не схватывал бы воли всеблагих?
Для славных дел нередко божеством
Преступник избирался благородный,
Дабы свершил он подвиг несвершимый.
И он свершал его! Свой тяжкий грех
Он искупал, служа богам и миру.

Нет, если жить и действовать я должен,
Пусть боги с удрученного чела
Проклятье снимут, что стремит меня
На путь, забрызганный родимой кровью
И уходящий в Тартар! Пусть иссякнет
Родник, из раны материнской бьющий
Навстречу мне, чтоб обагрить меня!

Будь терпеливей, друг! Иль, в неразумье,
Ты довершишь деянье фурий сам.
Пока держись в тени. Когда созреет
Мой замысел и общих наших сил
Потребует, я обращусь к тебе,
И мы за дело, взвесив все, возьмемся.

Я слышу речь Улисса.

Брось насмешки!
Облюбовать героя каждый должен,
Чтоб, с ним тягаясь, на Олимп взойти
Тропою недоступной. Признаюсь,
По мне, расчет и хитрость не позорят
Того, кто рвется к доблестным делам.

Я чту лишь тех, кто сердцем смел и прям.

Я и не брал в советчики тебя!
Но первый сделан шаг. От нашей стражи
Мне выведать немало удалось.
Узнал я: воля девы богоравной
Сковала их безжалостный закон.
Лишь чистую молитву и куренья
Она к богам возносит; чтят ее
За доброту. По слухам, жрица родом
Из амазонок. Говорят, бежала
Она сюда, спасаясь от беды.

Но мощь сломилась чар ее святых,
Когда пришел преступник с тяжкой ношей
Проклятья, непроглядного, как ночь.
Кровавым благочестием закон,
Нам гибелью грозящий, восстановлен.
И нас сразит суровый гнев царя!
Дикарский нрав — не женщине смирить.

На счастье нам, что женщина она!
Муж, самый добрый, властен приучить
Свой дух к жестокостям и часто зло
Провозглашает мерой и законом,
А там — глядишь — его и не узнать.
Лишь женщина привержена к стезе,
Раз избранной! Ей и в добре и в зле
Довериться мы можем. Но молчи!
Она идет! Оставь нас. Не хочу
Открыть ей сразу ни имен, ни нашей
Судьбы злосчастной! Скройся же пока!
Мы свидимся еще до встречи вашей!

Откуда ты и кто ты, чужеземец?
Сдается мне, скорее с греком схож,
Чем с скифом, ты и станом и лицом.

Опасную дарую я свободу;
Бессмертные да отвратят беду!

О голос сладостный! Желанный звук
Родимой речи в чужедальнем крае!
Благой отчизны горы голубые
Я снова, пленник злополучный, вижу
Перед собой! Пусть выдаст радость эта
Тебе, что я из Греции, как ты!
На краткий миг я даже позабыл,
Что я в тебе нуждаюсь! Весь отдался
Душою я чудесному виденью!
Скажи мне, если рок не наложил
Печать молчанья на тебя, откуда
Ты родом, богоданная сестра?

С тобою жрица, от самой богини
Принявшая избранье, говорит —
Довольствуйся пока таким ответом.
Скажи мне: как необоримый рок
На этот берег выбросил тебя?

Легко поведать мне, какие беды
Нас гнали, неотступные, сюда.
О, если б так легко и ты могла
В нас, богоравная, вселить надежду!
Из Крита мы, Адрастовы сыны:
Я младший сын, по имени Кефал,
А он — Лаодамант, средь Адрастидов
Старейший. Средний сын меж нами рос,
Суров и дик; согласие и мир
Он нарушал еще ребенком малым.
Мы матери безмолвно подчинялись,
Пока под Троей бился наш отец.
Когда ж с добычей возвратился он
И вскоре умер, тотчас злобный спор
За царство и наследство разгорелся.
Примкнул я к старшему. Он умертвил
Строптивца. За кровавый этот грех
Его терзают фурии теперь.
На этот дикий берег нас послал
Феб-Аполлон Дельфийский. В храме здесь
Он повелел нам у сестры его
Спасения от бедствий ожидать.
Нас полонили и свели к тебе
Для страшного закланья. Это все.

Так Троя пала? Сердце успокой!

Да, пала. Успокой сердца и нам!
Ускорь спасенье, что сулили боги
Нам, горемычным! Брату пособи!
Скажи ему спасительное слово
И ласково изгнанника прими!
Прошу тебя! Поверь, он так легко
Печалям и больным воспоминаньям
О горестном злодействе поддается.
И тотчас же безумный бред его
Хватает, и прекрасная душа
Становится добычей хищных чудищ.