Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

Гримбарт ответил: «О, честь и хвала! Это очень отрадно,
Если выходят дети такими, как хочешь, и к делу
Сызмала тянутся, в помощь родителям. Рад я сердечно
С ними в родстве состоять. Я на них возлагаю надежды».
«Что же, на этом закончим, — заметил Рейнеке, — время
На боковую, — устали мы все, а тем более Гримбарт».
И улеглись они все в просторном покое, обильно
Устланном сеном и свежей листвой, и отлично уснули.

Рейнеке, впрочем, от страха не спал. Понимал он, что дело
Надобно обмозговать. До утра он томился в раздумьях.
Утром, с бессонного ложа вскочив, он к жене обратился:
«Вы не волнуйтесь напрасно: я Гримбарту дал обещанье
Вместе пойти ко двору. Дома спокойно сидите.
Что бы ни стали болтать обо мне, вы не верьте плохому —
И охраняйте наш замок. Поверьте, все к лучшему будет».

Фрау Эрмелина сказала: «Мне кажется странным: решились
Вновь ко двору вы пойти, где так вы теперь нелюбимы?
Что? Вас принудили? Вряд ли. Но надо же помнить о прошлом…»
Рейнеке ей говорит: «Там не шутками пахло, конечно,—
Многим хотелось меня погубить, — натерпелся я страхов,
Но, как известно, под солнцем случаются всякие вещи:
То нежданно-негаданно вдруг повезет необычно,
То — в руках уже было, а как упустил — не заметил.
Дайте уж лучше пойду, — кой-какие дела там имею.
Очень прошу, не волнуйтесь, — ведь нет никаких оснований
Для беспокойства. Душенька, ну, потерпите, немного,—
Сделаю все, чтобы дней через пять или шесть возвратиться…»
Сопровождаемый Гримбартом, так и ушел он в то утро.

Шли они оба, шагали степью привольной все дальше
Гримбарт и Рейнеке, шли, ко двору короля направляясь.
Рейнеке вдруг говорит: «Будь там что будет, но сердце
Чует мое, что отлично все на сей раз обойдется.
Милый племянник! С тех пор как душу свою перед вами
Исповедью облегчил я, впадал я опять в прегрешенья.
Слушайте все: о большом и о малом, о старом и новом.

Знайте: из шкуры медведя добыть я себе ухитрился
Очень изрядный кусок. Заставил я волка с волчихой
Мне их сапожки отдать. Так местью себя я потешил.
Все это ложью добыто! Я распалить постарался
Гнев короля и вдобавок ужасно его одурачил:
Сказку ему рассказал — и насочинял в ней сокровищ!
Мало мне было того, — я убил и несчастного Лямпе,
Это убийство взвалив на невинного Бэллина. Страшно
Рассвирепел государь — и по счету баран расплатился.
Кролика тоже хватил очень здорово я за ушами,—
Чуть он не кончился там. Каково же мне было досадно,
Что убежал он! Еще я покаяться должен: и ворон
В жалобе прав. Я женушку ворона, фрау Шарфенебе,
Скушал! Уже исповедавшись вам, совершил я все это.
Но об одном я тогда позабыл — и хочу вам открыться
В плутне одной, о которой узнать вы должны непременно,
Ибо носить мне на совести это не так уж приятно.
Волку подстроил я пакость: мы с ним в тот раз направлялись
Из Гильфердингена в Кокис. Видим — пасется кобыла
И жеребеночек с нею. Оба черны, как вороны.
А жеребенку — месяца три иль от силы четыре.
Изегрим очень был голоден и говорит мне, страдая:
«Справьтесь-ка, не согласится ль кобыла продать жеребенка?
Сколько возьмет за него?» Подошел я и выкинул штучку:
«Фрау кобыла, — я ей говорю, — жеребеночек этот,
Видимо, собственный ваш, — интересно узнать — не продажный?»
«Что ж, — отвечает она, — уступлю за хорошую цену,—
Точную сумму прочесть вы можете сами, любезный,—
Тут, под копытом под задним она обозначена ясно».
Дело я сразу смекнул — и ей отвечаю: «Признаться,
В чтении, как и в письме, я меньше успел, чем хотел бы.
Не для себя приглядел я ребеночка вашего, — друг мой
Изегрим хочет условия выяснить. Я лишь посредник».

«Пусть, — отвечает кобыла, — придет он и выяснит лично».
Я удалился, а волк меня все дожидался поодаль.
«Если хотите покушать, — сказал я, — валяйте, кобыла
Вам жеребенка продаст. У нее под копытом под задним
Значится стоимость. Цену она показать предлагала,
Но, к моему огорченью, терять мне приходится много
Из-за того, что читать и писать не учился. Что делать?
Дядюшка, сами отправьтесь, авось разберетесь получше…»

Волк отвечает: «Чтоб я не прочел! Это было бы странно!
Знаю немецкий, латынь, итальянский и даже французский:
В школе эрфуртской когда-то учился я очень усердно
У мудрецов и ученых. Я перед магистрами права
Ставил вопросы и сам разрешал их. Я был удостоен
Степени лиценциата! В любом разберусь документе
Так же, как в собственном имени. Мордою в грязь не ударю.
Вы меня здесь дожидайтесь, — прочту — мы увидим, чем пахнет…»