Мишель де Гельдерод: Эскориал

Палачуходит, влача по полу труп Фолиаля. Слышен постепенно замирающий истерический смех Короля. Снова начинают звонить колокола. Пушечный выстрел. Протяжно воют собаки.

Занавес

«Эскориал» — одна из чаще всего ставившихся на сцене пьес Гельдерода — была написана в 1927 году. Драма создавалась для конкретной сцены — Народного Фламандского Театра и была рассчитана на двух известных Гельдероду актеров: Стафа Брюггена и Рената Верхейена. Однако в силу ряда обстоятельств впервые сыграна не этим театром, а одной из брюссельских групп в 1929 году.

У истоков живописных образов «Эскориала» согласно «Остендским беседам» и ряду писем Гельдерода, где он настойчиво подчеркивает живописную пластику пьесы, стояли впечатления от портрета «неизвестно какого по номеру» короля Хуана кисти Эль Греко и написанного Веласкесом карлика. Гельдерод утверждал, будто видел их в Лувре. Однако наиболее вероятная картина Веласкеса, о которой может идти речь, — портрет Антонио эль Инглеса — находится в испанском музее Прадо. Из разысканий Андре Вандеганса (каталог Р. Байена, с. 78) следует, что в сознании драматурга произошло своеобразное наложение двух образов — действительно виденного в Лувре карлика с полотна нидерландского художника XVI века Антонио Моро «Карлик кардинала Гранвеллы» и героя картины Веласкеса. Король же Хуан, упоминаемый в письме, скорее всего Святой Людовик с одноименного луврского полотна Эль Греко.

Гаррота — орудие пытки или умерщвления, применявшееся в Испании.

То есть опустит в котел с кипящим маслом.

Речь идет о широкоизвестных не только во Фландрии, но и по всей Европе карнавалах, во время которых участники, исполнявшие роли шутов и королей, менялись местами.

Речь идет о сборище ведьм; по традиционным представлениям, их возглавлял дьявол в обличье козла.

Имеется в виду иудейский царь Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, он был покаран богом и умер «быв изъеден червями» (Библия, Деяния Апостолов, 12, 23–24).

В первом издании пьесы и в появившемся в военные годы собрании пьес Гельдерода отношения Шута и королевы были охарактеризованы не столь определенно. Там говорилось лишь, что Фолиаль «посягнул на ее душу», но не «касался ее тела».