Валентин Свенцицкий - Наследство Твердыниных

А н н а В а с и л ь е в н а. Да. Андрей Иванович на совет его позвал.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Кольку, что ли?

А н н а В а с и л ь е в н а. Его.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( усмехаясь) . Меня стращать, значит.

А н н а В а с и л ь е в н а. Андрей Иванович говорит: «Мы заодно будем с вами действовать». А Колька: «Я всегда рад».

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Где слышала-то?

А н н а В а с и л ь е в н а. Пришёл уж. Наверх увели. Сказывать не велели.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( смеётся) . Так-с… так-с… Ты мне Сойкина приготовь, чтобы всегда под руками был, – может, понадобится… (Садится в кресло. Пауза.) А теперь пойди к Андрюшке и скажи: Прокопий, мол, Романович готов поговорить с семьёй.

А н н а В а с и л ь е в н а. Слушаюсь, Прокопий Романович.

Анна Васильевнауходит в правую дверь. Левая дверь отворяется, показывается Клавдия Антоновна. Увидав Прокопия Романовича, хочет уйти.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ты куда, Антоновна?.. Иди, иди, не прячься…

Клавдия Антоновна нерешительно входит в комнату.

К л а в д и я А н т о н о в н а. Я Олиньку ищу… верно, наверху…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Садись, Антоновна, садись… И её сейчас позовут. Семейный совет будет. Меня судить хотят. (Клавдия Антоновна молчит и не садится.) Ты что же стоишь? Садись.

К л а в д и я А н т о н о в н а. Я лучше пойду, Прокопий Романович.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Как же без тебя совет-то? Ты мать – без матери какой же совет?.. Вот и они идут все.

Клавдия Антоновна покорно садится. Входят Андрей Иванович, Оляи Пётр Петрович. Оля садится около матери, Андрей Иванович и Пётр Петрович – ближе к Прокопию Романовичу.

А н д р е й И в а н о в и ч ( очень смущённо) . Минутку подождать придётся, Прокопий Романович… Я просил… Николая Николаевича на всякий случай… Может, справка понадобится… законы… и всё…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( показывает на Петра Петровича пальцем) . Этот тоже совещаться?

А н д р е й И в а н о в и ч. Ведь ты же знаешь, дядя… Пётр Петрович свой человек…

П ё т р П е т р о в и ч. Коли вам угодно – я могу уйти.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Сиди-сиди! Все сидите… Денег много, на всех хватит… (Кашляет.)

А н д р е й И в а н о в и ч. Дядя!

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Или не так что сказал?.. Прошу прощения… По старой памяти – за хозяина себя почитаю…

Звонок.

А н д р е й И в а н о в и ч. Ну, слава Богу… Николай Николаевич, верно…

Анна Васильевнапроходит в прихожую, отворяет дверь. Входит Адвокат. Анна Васильевнасадится в глубине сцены.

А д в о к а т ( здоровается) . Простите, господа: я, кажется, задержал вас… Столько дел…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Дорога дальняя, как не опоздать…

Пауза. Прокопий Романович перебирает ключи. Слышно, как они позвякивают.

А н д р е й И в а н о в и ч. Так начнёмте… Садитесь, Николай Николаевич, вот сюда… Придвигайтесь…

Адвокат садится. Молчание.

Может быть, Прокопий Романович, вы скажете…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Мне говорить нечего…

А н д р е й И в а н о в и ч. Только вы не сердитесь, Прокопий Романович… Поговорим по-родственному… Не будем, господа, ссориться сегодня. Я всё скажу. Как у меня на душе, так и скажу…

Покойный дедушка, сами знаете, какой человек был. И голодать заставлял нас, и унижаться… Тяжело жилось… Но после его смерти нам всем, кажется, ещё хуже стало… Вы не сердитесь, Прокопий Романович, я вас не сужу… Я хочу, чтобы всем хорошо было… Но вы, Прокопий Романович, всех подозреваете и сами мучаетесь. У всех у нас злоба растёт с каждым днём. И чем это кончится, Богу одному известно. Денег много. Всем бы хватило. Жить да радоваться… А мы что делаем? Измучились все… И вы, Прокопий Романович, измучились… Точно цепью нас всех сковали… хуже тюрьмы… (Смолкает сильно взволнованный.)

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Правду, правду говоришь. Да кто ж тебя держит-то?

А н д р е й И в а н о в и ч. Ах, Прокопий Романович, ведь всякому жить хочется! Куда же я без денег гожусь? К чему приучен?.. Да кроме того, не один ведь я: маменька, Оля, Сима… Вы не сердитесь, Прокопий Романович, мы же по-родственному говорим… Как бы всем лучше… Вот я и хочу сказать: зачем нам от своего богатства муку такую терпеть? Ведь если так дальше пойдёт – добром не кончится… Вот уж который день тревожно у меня на душе, дядюшка, – это не к добру…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ну это ты оставь… Что же, по-твоему, – делиться? Делись, пожалуй, я согласен. Почему не делиться…