Алексей Синиярв: Настольная книга писателя

Г.Миллер

Я начал с детских рассказов, но, в то же время я вошел в группу «Гермес», объединявшую поэтов, и стал публиковать стихи в авангардистских журналах.

Э.Базен

С какими муками (правда, ни в какое сравнение не идущими с нынешними) я начинал! Каким холодом, целыми днями преследовало меня написанное! Но так велика была опасность и так ничтожны были даваемые ею передышки, что я совсем не чувствовал этого холода, что, конечно, в целом не очень-то уменьшало мое несчастье.

Однажды я задумал роман... Я только время от времени записывал строчку-другую, потому что сразу же уставал.

Ф.Кафка

Когда пришло время отпуска, я взял три недели вместо двух и написал книгу о двенадцати маленьких людях. Я писал не покладая рук: по пять, семь, иногда восемь тысяч слов в день. Я считал, что человек, решивший стать писателем, обязан выдавать по крайней мере пять тысяч слов в день. Я полагал, что он должен сказать обо всем сразу, в одной книге, а потом умереть. Я ничего не знал о писательском ремесле. Думаю, получилась самая неудачная из когда-либо написанных книг. То был колоссальный том, фальшивый от начала до конца. Но это - моя первая книга, и я был влюблен в нее. Каждый, кому я показал ее, заявил, что книга ужасная. И мне пришлось отказаться от мыслей о писательстве. Мне пришлось узнать, что прежде чем ты поставишь свою подпись, надо исписать тома, как это делал Бальзак. Мне пришлось узнать, а вскоре испытать на себе, что надо бросить всё, ничем больше не заниматься, а только писать, что ты должен писать, писать и писать, даже если все вокруг против этого, даже если никто в тебя не верит. Может быть, и пишут-то оттого, что никто не верит. Может быть, настоящий секрет и кроется в том, чтобы заставить людей поверить. То, что книга получилась неумелая, фальшивая, плохая, ужасная, как мне сказали, - было вполне естественно. Это было сокрушительное поражение, но оно влило железо в мой хребет и серу в кровь. По крайней мере, я понял что обречено провалу. Я понял, что надо делать, чтобы добиться чего-то великого.

Г.Миллер

Мне было очень трудно, я не знал, как начать. Когда писал, казалось, что все уже сказано. Отдельные куски не сливались. Примеры становились самодовлеющими. В сущности говоря, так и осталось. Писать и сейчас трудно, хотя по-иному.

В.Шкловский

Первая книга юного Набокова сборник стихов, а Алданов начал с литературоведческого исследования, научного трактата.

А.Чернышев

«Писать я стала поздно, лет в 40, и только благодаря своей дочке и несчастному случаю», - заверила Астрид Линдгрен. - Она всегда сочиняла для своих детей сказки, но записывать их ей было некогда, потому что она работала секретарем-машинисткой в конторе своего мужа. Но вот однажды зимой, она поскользнулась, упала и сломала ногу. Вынужденная сидеть дома, она напечатала на машинке историю про Пеппи, чтобы подарить дочке на день рождения самодельную книжечку. А девочка так полюбила эту книжку, что уговорила маму послать ее в издательство, чтобы и другие дети смогли ее прочесть. Все большие шведские издательства отказались ее печатать за «антипедагогичность», а одно маленькое, почти разорившееся, взялось и благодаря этой своей смелости вскоре стало крупнейшим.

Д.Шеваров

Я стал писателем, потому что был - заикой. Заикался я очень сильно и еще больше этого стеснялся, дико страдал. И потому особенно хотел высказать на бумаге все, что накопилось.

Ю.Казаков

Я писал довольно плохие стихи до первой прозаической вещи.

Ю.Лебединский

Полагаю, что писать начал лет с 12-ти и что толчком к этому послужило «перенасыщение опытом». Сначала записывал пословицы, поговорки, прибаутки, которые формировали мои личные впечатления. Затем начал сам сочинять поговорки. Сочинял стихи.

М.Горький

Мой писательский путь был довольно обычен: я начал со стихов, писал стихи с 1912 по 1916 г. После этого я перешел на прозу, с 1917 по 1925 г я работал над прозой, над беллетристикой, и только в 1925 г. мною была написана первая пьеса.

Б.Лавренев

Я начал писать в 1910 году, но до 1919 года ничего не напечатал - отчасти мне это не удавалось, отчасти я сознавал наивную беспомощность своих трудов. Девятилетний период работы был приготовительным классом.

К.Федин

Первый опыт, рассказ «Архип», доставил мне немало огорчений - я переписывал его пять раз, меняя расстановки слов и фраз, заменяя одни словами другими. Но прочности текста так и не получилось: можно было без ущерба еще раз все перечеркать. Тем летом я услышал переводы (Макса Волошина) рассказов Анри де Ренье. Меня поразила четкость образов: я физически увидел их. Язык Ренье, скупой и точный, уверенно рисовал четкий контур, слегка его подкрашивая. разумеется, я немедленно кинулся подражать. Это послужило отличной школой: я стал учиться видеть, то есть - галлюцинировать. Впоследствии я развил в себе эту способность до такой яркости, что часто, вспоминая, путал бывшее и выдуманное.