Александр Островский - Не в свои сани не садись

Бородкин. Скоро придет Максим Федотыч?

Арина Федотовна. Ах, отстань ты от меня, почем я знаю.

Входит Авдотья Максимовна.

Те жеи Авдотья Максимовна.

Бородкин (быстро вскакивает.) Наше вам почтенье, Авдотья Максимовна.

Авдотья Максимовна. Здравствуйте, Иван Петрович. Здорова ли ваша маменька?

Бородкин. Слава богу, покорно вас благодарю. Ваше как здоровье-с?

Авдотья Максимовна. Понемножку. Вы тятеньку дожидаетесь?

Бородкин. Тятенъку-с.

Авдотья Максимовна. Он скоро придет, подождите.

Бородкин. Подождем-с. (Садится на стул.)

Авдотья Максимовна. А я, тетенька, к вам погадать пришла. Загадайте мне на трефового короля.

Бородкин. Кто же это трефовый король-с?

Арина Федотовна (раскладывая карты) – Уж, конечно, не ты. Ты думаешь, что только у нас и свету, что ты… (После молчания.) Вот, Дуня, смотри!.. Он тебя любит. Вот видишь… (Показывает на карты и шепчет Авдотье Максимовне.)

Бородкин. Загадайте мне-с.

Арина Федотовна (гадает) . Ну, брат, не дожидайся ничего. Слезы тебе выходят…

Бородкин. Что ж такое-с, плакать-то нам не впервой-с; радости-то мало видали-с!

Авдотья Максимовна. Вы давеча говорили что-нибудь с тятенькой?

Бородкин. Насчет чего-с?

Авдотья Максимовна. Вы говорили, так сами знаете, насчет чего.

Бородкин. У нас вообще был разговор, втроем-с – и Селиверст Потапыч тут был-с.

Арина Федотовна. Ты полно сиротой-то притворяться; мы уж слышали.

Авдотья Максимовна. Как же это вам, Иван Петрович, не совестно: не сказавши мне ни слова, да прямо тятеньке!

Арина Федотовна. Захотела ты от мужика совести!

Бородкин. Да вы что ж такое, в самом деле!.. Все мужик да мужик!..

Арина Федотовна. Он братцу Лазаря поет да штуки разные подводит, а тот ему и верит.

Бородкин. Полноте обижать-то, Арина Федотовна, мы на этакие дела не пойдем-с. Эх, Авдотья Максимовна, вспомните-с! Было времячко-с, да, должно быть, прошло-с! Должно быть, лучше нас нашли-с.

Арина Федотовна. Да уж, разумеется, лучше вас. Ишь ты, какой красавец! Думаешь, что уж лучше тебя и на свете нет.

Бородкин. Были и мы хороши-с.

Арина Федотовна. Пойтить велеть самоварчик поставить, братец придет, чтоб готово было. (Уходит.)

Авдотья Максимовнаи Бородкин.

Бородкин. Эх, Авдотья Максимовна, грех вам! Вспомните: бывало, осенние темные вечера вдвоем просиживали, вот у этого окошечка. Бывало, в сенях встретимся, в сумеречках, так не наговоримся; долго нейду, так, накинувши шубку-то на плечики, у калитки дожидались. Был я и Ванечка, и дружок, а теперь не хорош стал.

Авдотья Максимовна (оглядывается кругом, тихо) . Да ты, Ваня, не сердись! Я тебе все расскажу, ты сам рассудишь. За меня теперь сватается благородный. Какой красавец собой-то, какой умный. Любила я тебя, ты знаешь, а уж как его полюбила, я и не знаю, как это словами сказать. Увидала я его у Анны Антоновны, на прошлой неделе… Сидим это мы с ней, пьем чай, вдруг он входит… как увидела я этакого красавца, так у меня сердце и упало; ну, думаю, быть беде. А он, как нарочно, такой ласковый, такие речи говорит.

Бородкин. Знаем мы эти речи-то. Оне хороши, пока вы их слушаете. Бывало, сидишь в лавке, вечера-то ждешь не дождешься, вся душа изомрет, и то и другое передумаешь, что тебе сказать-то, а как придешь, и слова не выговоришь. А скажется слово, так от сердца, что душа чувствует; а у них речи ученые – говорят одно, а думают другое. Видимое дело, что ему твои деньги нужны; нешто б он не нашел невесту помимо тебя.

Авдотья Максимовна. Нет, Ваня, не говори этого, он меня любит.

Бородкин. А нешто я-то тебя, Дуня, не люблю?

Авдотья Максимовна. Что же мне делать-то! На грех я его увидела! Так вот с тех пор из ума нейдет, и во сне все его вижу. Словно я к нему привороженная какая. (Сидит задумавшись.) И нет мне никакой радости!.. Прежде я веселилась, девка, как птичка порхала, а теперь сижу вот, как к смерти приговоренная, не веселит меня ничто, не глядела б я ни на кого. Уж и что я, бедная, в эти дни слез пролила!.. Ведь надо ж быть такой беде!..