Алла Бархоленко - Отпусти синицу

К о н с т а н т и н. А я сегодня в трамвае анекдот слышал. Пришел медведь к доктору, снотворное просит, спать, говорит, в зоопарке невозможно. А что такое, спрашивает доктор. Да лиса, говорит, весь день анекдоты рассказывает, а жирафа, говорит, всю ночь хохочет… (Скрылся.)

М и к о л а. Что-то сидеть дюже холодно… Ах, вражий сын… Придумал, а?..

В и к т о р. Чего у тебя, дед?

М и к о л а. Да вот… Шило ускочило, подай, будь друг ситный.

В и к т о р. А вот если бы тебя спросили, Микола Степаныч… Подошли и спросили: зачем ты живешь, дед?

М и к о л а. Я-то? А для удовольствия! Так бы и ответил!

Входит О л ь г а.

О л ь г а. Опять на моем столе?..

М и к о л а. Ну, ягода-малина… С этим-то вопросом ты к ней, в самый раз будет.

О л ь г а. С каким вопросом?

М и к о л а. А зачем живем, спрашивает. Для мировой революции, а?

О л ь г а. Правильно, дед. Для мировой революции. Слезай с моего стола.

М и к о л а. Сей момент!

О л ь г а. Между прочим, сам же революцию делал. И шашку, между прочим, от Блюхера получил…

М и к о л а. Я ее не между прочим получил… И ты мою шашку не тронь. Умны больно! А ни хрена не понимают! Шашка мне за дело дадена… За те слова мы жизнью платили, а теперь ты их по любому поводу… скажешь и под мышкой чешешься! Палец из-за тебя шилом пропорол!

В и к т о р. Не сердись, дед… Я просто так спросил.

М и к о л а. Да я что… Я ничего. Ребятня, небось, в школе донимает? Понимаю. Знать хотят. Когда-то еще уразумеют, каким горбом знание дается…

О л ь г а. Виктор, а дед у нас теперь малину разводит…

М и к о л а. Точно, моя малина по всему городу… Постой! Ты чего хочешь сказать? Ты что хочешь сказать-то? (Пробует оторваться от стола.) Прилип… Нипочем не берет… На совесть сработал, мошенник! Малину разводит… Ну, и развожу… Да лучше моей малины в районе нет!

О л ь г а. А твой дружок Сердюков клубникой на рынке торгует. А ордена в мешочке, в нижнем ящике комода… Тема для статьи будь здоров, а?

М и к о л а. Какая еще тема?

О л ь г а. Шучу, дед, шучу. Ты у нас молодец, до базарного прилавка не дошел.

М и к о л а. Ты это что? Сердюков — он ведь не ворованным торгует… сам выращивает…

О л ь г а. Радость какая, что Сердюков вором не стал…

М и к о л а. А ты его старые заслуги вспомни!

О л ь г а. Я-то как раз помню… А у тебя глаза усталые, Витька. Не мужское это дело — учителем быть. Давно тебе говорю — на другую работу надо. Учитель… И в двадцать пять лет учитель, и в шестьдесят учитель.

М и к о л а. А что? Можно и на другую работу, конечно.

О л ь г а. Даже дед говорит!

М и к о л а. Вот у нас в кочегарке место освободилось.

О л ь г а. Может, ты все-таки перейдешь на стул?

М и к о л а. Так ведь внуков-правнуков качаю…

О л ь г а. И так спят.

М и к о л а. Они, конечно, спят… А у меня обратно работа — валенок ремонтирую.

О л ь г а. Шуточки шутишь, дед?

М и к о л а. Ей-богу, глянь — дыра! (Так подергался, этак подергался — отклеился.) А насчет того, что ты против кочегарки носом дернула… Напрасно. Шуруешь в печке, а там огонь. А огонь всегда на размышление вызывает. Вот в лесу, у костра, все обязательно о жизни думают…

О л ь г а. Ну, не велик мыслитель. Не известно, до чего додумается!

М и к о л а. А не страшно. Один глупость придумает, другой умность. Глупость в брак спишем, умное в дело пойдет. А как же! Глупости бояться — умным не быть.

В и к т о р. Это ты хорошо, дед…

О л ь г а. Не знаю, не знаю…

М и к о л а. Опасаешься? А чего? У нас силы достаточно. Ни соску нам совать, ни под стеклянный колпак сажать — ничего этого, друг ситный, нам не надо. На любую материю разума хватит. А насчет опять же кочегарки…

О л ь г а. По-твоему, только рабочим почетно быть?

М и к о л а. Во! В самый раз сказала. В том и есть почет, чтоб рабочим быть. Хоть ученый, хоть инженер, хоть, как Витька, учитель, или в той же кочегарке — везде рабочий! И пока я вижу, что ты рабочий, пока ты дело на пользу всем делаешь — мой почет тебе и уважение. Вот, Витька, дядя твой, Григорий Борисович Гринев. Как считал я его полезным обществу, так и теперь считаю. И когда у меня в подручных на металлургическом ходил, и когда всем в городе известным стал. В любом месте нужный человек!

О л ь г а. В мой огород камешек, что ли? Не дело, по-твоему, делаю? А газеты, между прочим, каждый день читаешь.

М и к о л а. Не придуряйся, понимаешь, о чем я говорю. Вот я тебя в свое время, прошу прощения, на горшок сажал, а ты меня сейчас за советскую власть агитируешь. Меня, — когда я и есть эта самая власть. А чего ты в жизни видела, о чем в жизни знаешь? Школа да институт — и сразу в агитаторы. Агитатором быть — не сапоги латать, это надо особое сердце иметь, знать поболе других, да и любить поболе, чем прочие. Вот тогда я, может, и послушаю. Я ведь вижу, куда ты направление держишь, вижу, внучка…