Уильям Шекспир - Много шума из ничего

Оправдывать. Ведь так всегда бывает;

Не ценим мы того, что мы имеем,

Но стоит только это потерять -

Цены ему не знаем и находим

В нем качества, которых не видали

Мы прежде. Вот и с Клавдио так будет:

Узнав, что он своим жестоким словом

Убил ее, в своем воображенье

Он в ней увидит прежний идеал.

Все, что в ней было милого, живого,

Каким-то новым светом облечется,

Прелестнее, нежней, полнее жизни

В глазах его души, чем это было

При жизни Геро. Если он любил,

Оплакивать ее тогда он станет,

Жалеть о том, что обвинил ее, -

Хотя б еще в ее виновность верил.

Устроим так, и верьте мне: успех

Прекрасней увенчает наше дело,

Чем я могу представить вам сейчас.

Но если бы я даже ошибался,

То слух о смерти Геро заглушит

Молву о девичьем ее бесчестье;

А в худшем случае он нам поможет

Укрыть ее поруганную честь

В каком-нибудь монастыре, подальше

От глаз, от языков и от обид.

Послушайтесь монаха, Леонато.

Хотя, как вам известно, близок я

И Клавдио и принцу и люблю их,

Но я клянусь быть с вами заодно,

Как заодно ваш дух и ваше тело.

Я так сейчас тону в потоке горя,

Что за соломинку готов схватиться.

Я рад согласью вашему. Итак,

Каков недуг, такое и леченье.

(К Геро.)

Умри, чтоб жить! И, может быть, твой брак

Отсрочен лишь. Мужайся и — терпенье.

Все, кроме Бенедиктаи Беатриче, уходят.

Синьора Беатриче, вы все это время плакали?

Да, и еще долго буду плакать.

Я не желал бы этого.

И не к чему желать; я и так плачу.

Я вполне уверен, что вашу прекрасную кузину оклеветали.

Ах, что бы я дала тому человеку, который доказал бы ее невинность!

А есть способ оказать вам эту дружескую услугу?

Способ есть, да друга нет.

Может за это дело взяться мужчина?

Это мужское дело, да только не ваше.

Я люблю вас больше всего на свете. Не странно ли это?

Странно, как вещь, о существовании которой мне неизвестно. Точно так же и я могла бы сказать, что люблю вас больше всего на свете. Но мне вы не верьте, хотя я и не лгу. Я ни в чем не признаюсь, но и ничего не отрицаю. Я горюю о своей кузине.

Клянусь моей шпагой, Беатриче, ты любишь меня!

Не клянитесь шпагой, лучше проглотите ее.

Буду клясться ею, что вы меня любите, и заставлю проглотить ее того, кто осмелится сказать, что я вас не люблю.

Не пришлось бы вам проглотить эти слова.

Ни под каким соусом! Клянусь, что я люблю тебя.

Да простит мне господь!

Какой грех, прелестная Беатриче?

Вы вовремя перебили меня: я уж готова была поклясться, что люблю вас.

Сделай же это от всего сердца.

Сердце все отдано вам: мне даже не осталось чем поклясться.

Прикажи мне сделать что-нибудь для тебя.

Убейте Клавдио!

Ни за что на свете!

Вы убиваете меня вашим отказом. Прощайте.

Постойте, милая Беатриче…

Я уже ушла, хоть я и здесь. В вас нет ни капли любви. Прошу вас, пустите меня!

Беатриче!

Нет-нет, я ухожу.

Будем друзьями.

Конечно, безопаснее быть моим другом, чем сражаться с моим врагом.

Но разве Клавдио твой враг?

Разве он не доказал, что он величайший негодяй, тем, что оклеветал, отвергнул и опозорил мою родственницу? О, будь я мужчиной! Как! Носить ее на руках, пока не добился ее руки, и затем публично обвинить, явно оклеветать с неудержимой злобой! О боже, будь я мужчиной! Я бы съела его сердце на рыночной площади!