Айн Рэнд - Ночью 16 января

— Ни о чем, — отвечает тот. — Какая польза мечтать?

— Какая польза жить?

— Никакой. Но кто в этом виноват?

— Те, кто не умеет мечтать.

— Нет. Те, кто умеет только мечтать.

В дневниковой записи того времени (датировано 9 апреля 1934 г.) мисс Рэнд подробно развивает эту мысль:

«Я верю — и я хочу собрать все факты, это подтверждающие, — что самое страшное проклятие человечества — это способность создавать идеалы, как что-то совершенно абстрактное и далекое от ежедневной жизни. Другими словами, способность жить определенным образом и при этом думать совершенно по-другому исключает размышление из реальной жизни. Это касается не сознательных лицемеров, поступающих так умышленно, но тех еще более опасных и безнадежных людей, которые сами по себе закрывают глаза на глубокую трещину между их убеждениями и их жизнью и при этом верят, что у них есть убеждения. Это касается именно их — либо их убеждения, либо их жизнь бессмысленны; а чаще всего и то и другое».

Эти «опасные и безнадежные люди» могут называть свои идеалы «светскими приличиями» (маленький бизнесмен из пьесы) или заботой о массах (коммунист), волей Божьей (проповедник) или минутным удовольствием (повеса Каунт); они могут оправдываться тем, что добро все равно невозможно и поэтому борьба за него бессмысленна (художник). «Идеал» выразительно схватывает сущность каждого из них во всем их многообразии и показывает, как много у них общего. В каком-то смысле это произведение — проявление интеллектуальной силы автора. Это философский путеводитель по лицемерию, драматический перечень видов идеалов, свидетельствующий о бессилии идеалов, бессилии, причина которого в их оторванности от жизни.

(Но при этом перечень не дается по ходу развития сюжета. В структуре пьесы нет развития действия или обязательной связи между актами. Это ряд ассоциативных коротких эпизодов, часто очень своеобразных, но, думаю, для театральной постановки требующих определенного выстраивания.)

Дуайт Лэнгли, художник, воплощение зла, против которого обращена пьеса; на самом деле он приверженец платонизма и исповедует ту точку зрения, что прекрасное недостижимо в этом мире и совершенство недоступно. Так как он утверждает, что идеалы не могут быть воплощены на земле, он не может, что вполне логично, верить ни одному, даже когда сталкивается с воплощением идеала лицом к лицу. Поэтому, хотя он и знает лицо актрисы Кэй Гонды лучше, чем свое собственное, он (единственный из всех персонажей) не узнает ее, когда она появляется в его жизни. Слепота, причина которой философски объясняется, приводит к тому, что он предает ее, и эта превосходная конкретизация идеи пьесы завершает драматичный первый акт.

В дневниковых записях того времени мисс Рэнд выделяет религию как основную причину того, что человечество утратило честность. Из них следует, что худший из персонажей, вызывающий у нее самое большое возмущение, это Хикс — проповедник, утверждающий, что земные страдания предвещают блаженство на небесах. В замечательно продуманной сцене мы видим, что не порочность, а его религиозность, восславляющая добродетель, заставляет его требовать отдать Кэй Гонду в жертву худшему из созданий. Такое проповедование жертвенности как идеала душит мораль, и в этом случае религия, независимо от того, какие цели она изначально ставит, систематически насаждает лицемерие; она учит, что достижение своих ценностей — занятие низкое («эгоистичное»), а отказ от них — дело благородное. «Отказываться от них» на практике означает предавать их.

«Никто из нас, — жалуется один из персонажей, — не выбирал той унылой, лишенной надежды жизни, которую вынужден вести». Но, как показывает пьеса, все эти люди выбрали жизнь, которую ведут. Они оказываются лицом к лицу перед теми идеалами, к которым они, как они утверждали, страстно стремились, но это им не нравится. Их показной «идеализм» — это своего рода самообман, который позволяет им убеждать себя и других, что они стремятся сделать что-то возвышенное. Но на самом деле они не стремятся.

Кэй Гонда их полная противоположность — по ее мнению, нет ничего более жалкого, чем идеал. Ее пылкое желание жить не может примириться с уродством, болью и «унылыми маленькими радостями», которые она видит вокруг, и она испытывает страстную потребность убедиться, что она не единственная, кто так думает. Нет сомнений, что сама Айн Рэнд разделяла взгляды Кэй Гонды и часто ее одиночество и что плач Кэй в пьесе — это ее собственный плач.