Григорий Гольдштейн - Художественный свист. Пьесы

ПЕТР. Не перебивай!… Но ты же не станешь отрицать – поговорить нам все равно придется.

ИЛЬЯ. Не стану.

ПЕТР. Вот и отлично!… Я предлагаю начать о деле. Лирическую часть оставим на потом.

ИЛЬЯ. У нас будет лирическая часть?

ПЕТР. Как захочешь.

Небольшая пауза.

Насколько я знаю, завещания нет… Ты был с отцом в его последние дни. Он говорил, что бы ему хотелось?

ИЛЬЯ. Просил все деньги отдать Пашке, все-таки единственный внук. Там оказалось немного…

ПЕТР. Так… А квартира?

ИЛЬЯ. О квартире он не говорил ни слова.

ПЕТР. Почему?

ИЛЬЯ. Не знаю… Чтобы дать нам повод друг с другом встретиться.

ПЕТР. Ну? И что ты предлагаешь?

Небольшая пауза.

ИЛЬЯ. Я предлагаю квартиру продать, а вырученные деньги поделить пополам.

ПЕТР. Что?… Продать?!

ИЛЬЯ. Ты возражаешь?

ПЕТР. Илья, я здесь родился и вырос!

ИЛЬЯ. Не понимаю, ты хочешь сказать, что жил в этой квартире, а я нет?

ПЕТР. Что значит «жил»?

ИЛЬЯ. Ты хочешь получить большую часть?

ПЕТР. Здесь вся моя жизнь!

ИЛЬЯ. Пополам – это справедливо!

ПЕТР. Знаешь, чем я отличаюсь от Дяди Вани…

ИЛЬЯ. О чем ты?

ПЕТР. …из чеховской пьесы? Если б бегал за тобой с ружьем – точно пристрелил!

ИЛЬЯ. Скажи тогда сколько?

ПЕТР. Для меня эта квартира – продолжение могил! Родительских могил!

ИЛЬЯ. Ты хочешь забрать себе все?

ПЕТР. Вот заладил! Нет же! Я не хочу ее продавать!

Небольшая пауза.

Садись!

ИЛЬЯ. Успею.

ПЕТР. Сядь!… Я не знаю, поймешь ли ты меня… мы никогда не были близки… Видишь ли, я уже месяца два как вернулся окончательно, а все не своей тарелке… Иногда мне хочется приходить сюда, домой: я вижу, как вот здесь у телевизора сидела мама, там – отец, я помню все, что происходило в этом доме…

ИЛЬЯ. Ты не видел, как папа умирал.

ПЕТР. Другими словами… сейчас не время. Давай отложим на потом.

ИЛЬЯ. Петя, странное дело, я ведь тоже не посторонний…

ПЕТР. Я знаю, тебе нужны деньги и срочно. А если мы найдем другое решение?… Предлагаю: приходи ко мне завтра, я возьму тебя на работу.

ИЛЬЯ. Что?… Кем же это?

ПЕТР. Да все равно… Что тебя смущает? Оклад будет приличный.

ИЛЬЯ. Спасибо, конечно, но… мне не все равно, где и как работать…

ПЕТР. Я, может, выразился неудачно, но это сути не меняет.

ИЛЬЯ ( резко ). И что, у меня есть какие-то перспективы… в вашей компании?… Черт, не то… Вот задача!… Наверное, Петя, все же лучше начистоту…

ПЕТР. Валяй!… Ну, давай, давай, что молчишь?…

Пауза.

ИЛЬЯ. Этим летом у нас гостила дочь моих друзей, девочка семнадцати лет. Она поступала в институт, и друзья попросили заняться с ней историей. Я ничего не мог ей объяснить, понимаешь? Какие-то правильные слова о «временах застоя» она, конечно, говорила, но я видел, что весь ужас, всю дикость нашей жизни она не понимает, а я не могу до нее донести… Ты генерал?

ПЕТР. Ах, вот оно что! Ты все воюешь, никак не угомонишься!… ( Смеется. ) Ну, ясно: чтобы рассказать, как ты не любил советскую власть, тебе нужен исключительно генерал. Офицер пониже твоих страданий не оценит… Видали мы таких… говорунов. В телевизоре. Только сегодня они все как один твердят, что когда-то, лежа на нарах, они мечтали сказануть, да потом передумали. Может, их все устраивает?

ИЛЬЯ. Не знаю, о ком ты… Наверное, не стоит начинать этот разговор…

ПЕТР. Почему? Как говорил папа, «не начамши, не кончишь»!

Небольшая пауза.

ИЛЬЯ. Меня выгнали с пятого курса. С пятого! А перед тем твои доблестные коллеги несколько месяцев мурыжили и обещали посадить. Знаешь за что? Собирались еврейские дети и обсуждали чего, оказывается, обсуждать не позволено: Брежнев полный идиот или еще нет? Правильно ввели войска в Афганистан или неправильно? Надо уезжать в Израиль или не надо?

ПЕТР. Ты считал, что надо?

ИЛЬЯ. Самое смешное, я-то, болван, считал наоборот, что не надо, но в тот момент, кстати, уже никого не выпускали. Это всё. Клянусь тебе – всё! Просто вечерами сидели – болтали. За это сажать?

ПЕТР. Так не посадили же.

ИЛЬЯ. Спасибо! Большое вам спасибо! Мне хватило армии… В военкомате сизый майор, услышав мою фамилию, смеялся громче, чем Настя, потом взял себя в руки и говорит: «Служить вы пойдете, куда Родина пошлет!» Под словом «Родина» он точно имел в виду себя. А на сборном пункте выясняется, что из пятнадцати человек нашей группы – четырнадцать с судимостями, да плюс я почти с высшим образованием. Родина в обличье пьяного майора считает, что лучшее для меня место – стройбат в Забайкалье. Ты в состоянии представить себе эту армию, генерал?!… Скажи, как можно было придумать такую варварскую систему?