Значит, ты должен — при непременном условии ни в какой момент не насмешничать — тяжелым, полным грусти взглядом воззриться на бескрайнее болото человечества, в котором, ты чувствуешь, погрязаешь сам. Ты пробуешь вытащить одну ногу, замечаешь, что другая прогрузилась еще глубже, ты бьешь руками по тине, она забрызгивает тебе лицо, ты крючишься под зловонной грязью и кричишь, что все в этом мире грязь! Грязь! Грязь! Обязательно надо подтвердить, что все грязь, грязь, грязь! (Если чувствуешь прилив красноречия, время от времени вставляй слово «дерьмо») А потом, воздев к небу кулак, ополчись на Судьбу, Рои, мерзость твоего состояния, состояния человека, попавшего в выгребную яму. И чем больше ты орешь, что ты его не принимаешь, тем больше ты погружаешься и тем яростней протестуешь! И даже с полным ртом ты все еще кричишь: гр… rp… гр… Ты погружаешься еще — и вот уже только твой кулак грозит, но постепенно замирает: ты достиг дна. И луч прожектора освещает этот крепкий, неподвижно замерший вечный кулак, который и в самой твоей смерти продолжает говорить смерти «нет». Занавес не падает, потому что занавеса нет. Вот и вся твоя пьеса. Только если где-то подмигнешь — все пропало! Никогда не улыбайся! Это основное условие, чтобы все заговорили о твоем юморе. Я в тебе очень разочаруюсь, если ты этого не усвоишь. Это докажет, что ты думаешь только о деньгах и ни капли не заботишься о своей репутации.
Писатель.Короче говоря, ты «бичуешь пороки времени»?
Муза.Я всегда бичую всяческие пороки. Вот почему я решительно, яростно за театр тревожный, метафизический, протестующий, апокалипсический и сексуальный. Я за театр, который выявляет, изъявляет, объявляет, обличает, подтверждает, пересматривает, ставит вопрос ребром, думает, передумывает, привносит и выносит на обсуждение, воздвигает и выдвигает, шокирует и просвещает. Пойми, я — старый парижанин, я знал еще знаменитую труппу варьете (Ги, Ирэнс, Лавальер, ты знаешь припев), я застал время, ногда люди ходили в театр, как дети в цирк, ради развлечения… но это было в исторический период, протухший от гнилого мещанства. Сегодня, в моем возрасте, я полноправно вхожу в авангард — это единственный способ поддерживать молодость духа. Я же понимаю, что в ваши дни у интеллигентных и культурных людей устремления более благородные, чем у их отцов. Мы живем в эпоху, в которую, я не говорю, что нет рогоносцев, но их удел интереса не вызывает. Рогоносец утратил свое магическое достоинство вызывать смех. Не забывай, что мы расщепили атом! Куда уж тут рогоносцам! Нужно шагать в ногу со временем. И театр тоже должен забросить человека ради сверхчеловека и комическое ради космического. Как называется твоя новая пьеса?
Писатель.«Безюке».
Муза.Ну, горбатого могила… Ты абсолютно по воспринимаешь человека в схватке со своей судьбой. Низко летаешь. «Безюке»! И это о чем?
Писатель.О любви.
Муза.Опять?
Писатель.Разве это скучно?
Муза.Банально. А что происходит?
Писатель.Мужчина любит женщину.
М уза. И дальше?
Писатель.Она его тоже любит.
Муза.Умоляю тебя, не говори мне, что кто-то или чтото препятствует их любви.
Писатель.Вот именно!
Муза.Ну и что?
Писатель.Все.
Муза. Они умирают?
Писатель. Нет.
Муза.Лучше бы уж умерли.
Писатель.Почему?
Муза.Тогда бы ты смог говорить о смерти. Я же тебе повторяю: смерть — это сейчас то, что нужно, отлично, превосходно. И вообще, любовники, которые не умирают, — это рискованно. Можно предположить, что им вместе будет хорошо.
Писатель.Что касается моих, все поймут, что счастье невозможно.
Муза.На это ты способен. Но, в конце концов, ведь не с этим ты попадешь в струю! Кстати, пьеса забавная?
Писатель. Нет.
Муза.Нужно знать, чего хочешь! Если пишешь ради денег, надо писать смешно! А если ради искусства будь любезен, придумай что-то другое!
Писатель.Но любовь-то существует!
Муза.Открыл!
Писатель.Когда мужчина и женщина любят друг друга, это же интересно.
Муза.Хорошо! Но тогда — никакого текста.
Писатель. Один диалог?
Муза.Нет! Без диалога. Во-первых, они у тебя должны быть голые.
Писатель.Кто?
Муза.Твой мужчина и твоя женщина.
Читать дальше