Николай Отрада - Строки, добытые в боях

Он видел все на памятных стоянках —
И то, что в Риге выщерблен гранит,
И то, что след от гусеницы танка
Крещатик старый долго сохранит.

И, пронося винтовку на весу,
Со щек своих, обветренных, шершавых,
Смахнул солдат украдкою слезу
На улице разрушенной Варшавы.

Фугасная, она упала рядом,
Под окнами резными во дворе.
И навалился домик на ограду.
Не знаю, право, как он не сгорел.

В него вошел я. Собственного крова
Хозяин бы и тот узнать не мог.
Не уцелело стеклышка живого.
Осела печь и рухнул потолок.

Торчали в бревнах черные осколки.
И вдруг поймало ухо в тишине,
Как ходики — уверенно и звонко —
Отшагивали где-то на стене.

Я долго звуки мерные их слушал.
И как они по сердцу мне пришлись!
Все сметено, и дом почти разрушен.
Но шли часы, и продолжалась жизнь.

Дождь за окном. В блиндажике пустом
Сижу — одною думой озабочен.
Вода секунды звонкие на стол
Роняет с круглых темных потолочин.

Неясное я что-то на стене
Настойчивым отыскиваю взглядом,
Не понимая, ритм вошел ко мне
Иль донеслась глухая канонада.

Еще вожу рукою по листкам.
Дрова в печурке крохотной пылают.
И вот слова, те, что давно искал,
Выстукивать мне капли начинают.

Какие быть там могут разговоры,
Что все страдали, воевали — все…
Он мерз в окопах, он влезал на горы,
Он ртом сожженным припадал к росе.

Недоедая — и в снегу по пояс,
Недосыпая — и по грудь в воде,
Минуты за себя не беспокоясь,
Высокой он доверился звезде.

И вышел с боем не к одной границе,
Густую на земле развеял тьму.
Что может с правдой этою сравниться!
Он спас тебя… Так поклонись ему.

Еще гудит за Одером равнина.
И армий новых движется стена.
С помятыми кварталами Берлина
Подклеивает карту лейтенант.

Двухверстки, побелевшие в планшете,
Запечатлели все его бои.
Не циркулем он мерил версты эти,
А на своих, на собственных двоих.

Пыль долгая осела у обочин.
Запомнятся горячие места.
Он просочился в глубину. И в ночи
Вступил в квартал берлинского листа.