Когда-то с ней наедине,
Мечтой волшебной упоенный,
Я предавался, весь в огне,
Порывам страсти исступленной!
Когда-то дерзкая рука
Играла черными кудрями
И осеняли смельчака
Те кудри пышными роями.
Увы! Греховного плода
Они вкушали неизбежно —
И отходили безмятежно,
Никто не ведает куда!
Холодный зритель улыбался,
Лукавый родственник смеялся;
Сатира колким языком
Об них минуты две судила,
Потом — холодная могила
Навек бесчувственным песком
Их трупы грешные прикрыла!
Скажите ж мне в последний раз,
Непостижимые созданья!
Куда из круга мирозданья,
Куда вы кроетесь от нас?..
Кто этот мир без сожаленья
Покинуть может навсегда?
Не тот ли, кто без заблужденья,
Как неподвижная звезда,
Среди воздушного волненья
Привык умом своим владеть…
И, сын бессмертия и праха,
Без суеверия и страха
Умеет жить и умереть.
25 ноября 1835 Москва
«Воды, воды!..» Но я напрасно
Страдальцу воду подавал.
А. П<���ушкин>
За решеткою, в четырех стенах,
Думу мрачную и любимую
Вспомнил молодец, и в таких словах
Выражал он грусть нестерпимую:
«Ох ты, жизнь моя молодецкая!
От меня ли, жизнь, убегаешь ты,
Как бежит волна москворецкая
От широких стен каменно́й Москвы!
Для кого же, недоброхотная,
Против воли я часто ратовал?
Иль, красавица беззаботная,
День обманчивый тебя радовал?
Кто видал, когда на лихом коне
Проносился я степью знойною?
Как сдружился я при седой луне
С смертью раннею, беспокойною?
Как таинственно заговаривал
Пулю верную и метелицу,
И приласкивал и умаливал
Ненаглядную красну девицу?
Штофы, бархаты, ткани цве́тные
Саблей острою ей отмеривал
И заморские вина светлые
В чашах недругов после пенивал?
Знали все меня — знал и стар, и млад,
И широкий дол, и дремучий лес…
А теперь на мне кандалы гремят,
Вместо песен я слышу звук желез…
Воля-волюшка драгоценная!
Появись ты мне, несчастливому,
Благотворная, обновленная —
Не отдай судье справедливому!..»
Так он, молодец, в четырех стенах
Страже передал мысль любимую;
Излилась она, замерла́ в устах —
И кто понял грусть нестерпимую?
<1837>
Бывают минуты душевной тоски,
Минуты ужасных мучений,
Тогда мы злодеи, тогда мы враги
Себе и мильонам творений.
Тогда в бесконечной цепи бытия
Не видим мы цели высокой —
Повсюду встречаем несчастное «я»,
Как жертву над бездной глубокой;
Тогда, безотрадно блуждая во тьме,
Храним мы одно впечатленье,
Одно ненавистное — холод к земле
И горькое к жизни презренье.
Блестящее солнце в огнистых лучах
И неба роскошного своды
Теряют в то время сиянье в очах
Несчастного сына природы;
Тоска роковая, убийца-тоска
Над ним тяготеет, как мрамор могилы,
И губит холодная смерти рука
Души изнуренные силы.
Но зачем же вы убиты,
Силы мощные души!
Или были вы сокрыты
Для бездействия в тиши?
Или не было вам воли
В этой пламенной груди,
Как в широком чистом поле,
Пышным цветом расцвести?
……………………………………………
……………………………………………
<1837>
90. Удивительное приключение одного стихотворца
«Enfant, pourquoi pleurez vous?»
— «J’ai brisé mon miroire».
V. [61] «Дитя, почему вы плачете?» — «Я разбила зеркало». В. (фр.). — Ред.
Два дня, две ночи он писал —
На третью наконец устал;
Уснул — и что ж? О удивленье,
Окончил сонный сочиненье!
Вдруг видит он
Престрашный сон,
Что будто демонская сила
Со всех сторон
Его в постели окружила!
И будто сам верховный бес,
Мохнатый,
Как уголь черный и рогатый,
Под занавес
К нему залез.
Вот он встает, творит молитву —
И вызвал демона на битву!
Не знаю, долго или нет
Продлилось грозное явленье,
Но только выиграл поэт
Великое сраженье!
Всю крепость мышц своих собрал —
И черта бедного на части разорвал!
Но с кем он именно сражался?
Ужель никто не угадал?
Ему нечистым показался
Его стихов оригинал!
Что, если бы в жару подобных сновидений
Кончались точно так
И многие из русских сочинений?
Но нет! Умен лукавый враг —
И в этой жизни он никак
Не хочет нас оставить без мучений!
Читать дальше