Катерина Зыкова - Объяснительная

думала это дырки от бублика
зал когда вышла публика
тарелка с которой украли обед
а пустота это просто когда ничего нет

дышать не плохо
дышу с лёх
костью в небо в медвежий ковш
а в небе смеется тот кто один в трёх
видах
ты не придёшь

в ы д о х

моя грудь больше чем у первой твоей со школы а кожа более гладкая
чем у последней с которой умрёшь стар и высосан
между завязкой и финалом есть кусок книги изрезанный закладками
между надписью старт и финиш есть асфальт на котором ничего не написано
между духом с отцом — сын (между лбом и коленом — живот)
не начало праздника и не конец а именно тот
момент когда всё ещё страшно но ты уже перебрал лишнего
и взял меня за руку. вот подвал, вот крыша
а я — лестница между
и ты несёшься по мне запыхавшись
и оставляешь между перил куски одежды

доброе утро всем слушателям нашей мёртвой радиостанции
наш микрофон сгорел, диджей сбежал, а сторож занялся танцами
но вы продолжаете нас включать каждый день и
поэтому нам даже заплатили за рекламу пельменей:

«пельмени “услада” — что-ещё-для-счастья-надо!
ну-ка съешь-ещё-одну!»

спасибо за всё, последний слушатель, мы ставим тебе тишину

она считает твои потери
ночь каждую
кричит у меня жажда
кричит у меня истери
ка просит встать тебя на карниз и шагнуть ещё дальше
потом извиняется говорит скоро умру кашляет
ты ненавидишь её как белые кости индейцев апачи
силы стремятся к ну лю
плачешь
и вдруг обнимаешь её од ну лю
бимую бережно чтоб не сломать не по.мять
это она. твоя па.мять.

чем ближе стоим
тем ближе за твоей спиной слои
снега снега снега
а за моей наверное хорошо бегать
от моря к морю от моря к морю
за спинами разные территории
за спинами не бывает поровну
когда люди целуются ― они смотрят в разные стороны

всё как всегда с появлением этого чувства
ты не становишься лучше, а мир ― добрее
на улицах как всегда грязно в голове пусто и
снова нет ничего нежнее апреля
как всегда поезда идут на вокзал
как всегда солнце к вечеру тонет
меняется только одно: вот посмотришь в его глаза
и кажется будто лошадь берет губами хлеб с твоей ладони

в ванне вате скатерти
в утробе на трапе у рта
банке из-под молока или йогурта
в каждой третьей разрушено сти
пёстрых платках старушек сти
хах или в гипсе листве
во сне или прачечной
и даже прячась
в комнате пуговице сапоге слоге
в чужой кровати
в теле светлячка
в сотом автобусе
в ходе следствия
в беспрерывной ступенчатости каждой уважающей себя лестницы
в пластике
палате
мятом платье
из ананасовых шкурок
в носилках в часах на башне в шнурке
между грибов
зубьев и тигров
за щекой завесой занавесом из стеклянных трубок.
на первой полосе трупа
вчерашних газет.
в безветренном в беременных поездах
колбах субтропиках проводах полках
на потолках чьей-то зелёной комнаты
в самой широкой из длин
на бульваре и в се
рдце монро мэрилин
ты вдруг очнёшься
и скажешь

огосподичтояздесьделаю